ЛИТЛАБИРИНТЫ

Глава 3

ДРАМА ДРАМАТУРГА

Ну вот почему одно произведение рождается в виде повести или романа, другое — в виде пьесы? Тот же Достоевский в одном из писем сформулировал это так:

Есть какая-то тайна искусства, по которой эпическая форма никогда не найдёт себе соответствия в драматической. Я даже верю, что для разных форм искусства существуют и соответственные им ряды поэтических мыслей, так что одна мысль не может никогда быть выражена в другой, не соответствующей ей форме…

Сам Фёдор Михайлович, что называется, на заре туманной юности сочинил две драматические пиесы, от которых сохранились лишь названия — «Мария Стюарт» и «Борис Годунов» — да свидетельства очевидцев, слышавших отрывки этих текстов в исполнении автора. Не слабо? Юный Достоевский, взяв сюжеты и даже названия известных пьес Шиллера и Пушкина, пытался создать свои оригинальные драматические произведения. Слава Богу, оставил-бросил сии опыты неоконченными. Позже, сразу после каторги и солдатчины, Достоевский сочинил две совершенно водевильные по содержанию и композиции повести, «Дядюшкин сон» и «Село Степанчиково и его обитатели», которые вскоре уже были поставлены на сцене и с тех пор второй век уже с неё не сходят. И вообще практически все основные произведения Достоевского были инсценированы и экранизированы, потому что сами так и просятся на сцену или экран, ибо созданы по всем законам драматургии. Но сам Фёдор Михайлович категорически открещивался от стези и славы драматурга, сам свои романы для театра не переделывал.

Ну мы, понятное дело, не Достоевские! Отчего бы не попробовать? Я и попробовал.

Для начала покусился на лавры киносценариста. Это как раз в ту пору чудесную, когда учился на ВЛК в Москве, готовились к выходу первые книги (прозы и критики), намечались публикации в журналах, энергии и замыслов было хоть отбавляй. Вот в эти-то бурливые дни всё тот же неугомонный Пётр Алёшкин, сам написавший сценарий по своей повести, который уже одобрили на «Мосфильме» и собирались снимать по нему фильм, и подбил меня: дерзай, пробуй, у тебя тоже получится! Как раз закончил я рассказ «Осада». Получился он довольно внушительным по размеру (авторский лист) и, в общем-то, несмотря на так называемый открытый конец, воспринимался полностью завершённым — понятно было, что ничего хорошего с героями рассказа, квартиру которых средь бела дня осадили и взяли штурмом пьяные подонки, далее не будет, одна только жуть.

И вот я, вдохновлённый Алёшкиным, решил положить в основу сценария «Осаду» и развить-продолжить действие далее. Читатель пусть сам додумывает (на это и расчёт был), чего там с героями дальше случилось-произошло, а вот для потенциальных кинозрителей я, разогрев воображение, решил сам нарисовать сцены-кадры. Пётр показал мне, как оформляется киносценарий: какие-то поля особые, отбивки, шрифтовые выделения и прочие тонкости, которые я сейчас уже и не помню.

В начале сентября 1990 года я принёс Петру готовый киносценарий — почти 60 страниц, оформленных, надо полагать, по всем правилам сценарных стандартов. Заглавие придумал киношно-убойное — «Всех убить нельзя». Алёшкин сценарий взял, прочитал, одобрил и обещал показать кому надо…

Но тут накатили тайфуном убойные девяностые, смяли-порушили и издательские, и киношные и всякие прочие проекты-замыслы — ни алёшкинский фильм, ни, тем более, мой на свет так и не родились. Аминь!

Но всё же замысел и труд мой втуне не пропали. У доброго-то хозяина каждое лыко в строку! Позже, уже в Тамбове, собирая сборник остросюжетных рассказов «Кошмарная наша жизнь», я вспомнил о нереализованном сценарии и из второй, дописанной части, сотворил отдельный рассказ «Всех убить нельзя». Но и на этом не остановился (своя рука владыка!): составляя для тех же потенциальных коммерческих издателей сборник криминальных повестей, взял, да и переделал весь сценарий в повесть под тем же названием, которым озаглавил и весь сборник — «Всех убить нельзя».

Эти сборники-проекты так и не реализовались, слава Богу, а рассказ «Всех убить нельзя» вошёл потом в первую мою книгу «Осада». И вот что я должен откровенно сказать: не знаю, как читатели, а я, автор, чувствую-ощущаю разницу, скажем так, в качестве, в жизненности между вдохновенно (сердцем!) написанной «Осадой» и сделанным профессионально (головой!) текстом «Всех убить нельзя». Хотя и встречались читатели, которым этот страшный киношный рассказ вполне нравится…

К слову, и с рассказом «Осада» тоже связаны какие-то киношные поползновения, который так и остались таинственными и нереализованными. Но в моём дневнике 1994 года есть краткая запись от 17 декабря об этом: «В. Пеленягрэ: “Надо по «Осаде» фильм снять — буду говорить об этом с кем надо…”» Так и не знаю, говорил или нет «с кем надо» известный столичный поэт, с которым я познакомился в издательстве «Голос», но порыв сам по себе знаменателен. Кстати, чуть ранее, 25 октября того же года в дневнике ещё запись в тему: «Звонил Н. Иванову: “Цена” — самая талантливая вещь в сборнике. Буду её Стасу Говорухину предлагать…» Речь идёт о повести «Криминал-шоу», которая под названием «Цена» должна была идти в коллективном сборнике, и, выходит, редактор «Голоса» собирался даже предлагать её для экранизации знаменитому кинорежиссёру, с которым, видимо, был на дружеской ноге…

С кино, увы, не сложилось.

Следующий, уже драматургический, опыт случился у меня через 13 лет (цифра в моей судьбе счастливая и судьбоносная). Если в первой попытке я попробовал из 20-страничного рассказа сделать 60-страничный сценарий, то на этот раз я вознамерился из 600-страничного романа «Алкаш» сотворить 60-страничную пьесу. Задача, понятно, ещё более архисложная. В уже упоминаемом письме Достоевский далее писал В. Д. Оболенской, испрашивающей его разрешения на инсценировку романа «Преступление и наказание»:

Другое дело, если Вы как можно более переделаете и измените роман, сохранив от него лишь один какой-нибудь эпизод, для переработки в драму, или, взяв первоначальную мысль, совершенно измените сюжет…

Судя по всему, «совершенно измените сюжет» — это Фёдор Михайлович вспомнил собственные юношеские неудачные опыты с «Марией Стюарт» и «Борисом Годуновым». А вот совет про «эпизод», может, и Оболенской пригодился (был ли осуществлён её замысел — неизвестно), да и мне сразу лёг на душу. Взяв только основную линию романа, где события происходят в наши дни, и отбросив все ретроспекции, я сочинил в январе 2003-го пьесу «Город Баранов», дал ей подзаголовок-определение «Сцены современной жизни в 3-х действиях», перечитал получившееся вслух, по ролям, воскликнул, само собой, «Ай да Наседкин! Ай да сукин сын!» и на следующий же день побежал с нею в наш родимый и единственный в городе Тамбовский областной театр драмы им. Луначарского. А чего тянуть-то? Очень уж хотелось-желалось побыстрее увидеть своё детище на сцене…

И вот тут необходимо небольшое отступление, дабы были понятны невидимые миру слёзы дальнейшего повествования. Дело в том, что в нашем доблестном ТАМБОВСКОМ театре к тому времени никогда (по крайней мере, за последние полвека), ни разу не ставилась пьеса местного современного автора на современную тему. Когда-то во времена оны имелась в репертуаре драма Александра Стрыгина «Колосья в крови» об Антоновских событиях, а в начале 1980-х — эпическая историческая постановка «Что есть истина…» Ивана Елегечева о тамбовском наместнике Державине и Екатерине Второй. Всё! То есть, два десятка лет даже и исторических постановок не было к тому времени, когда прибежал я, запыхавшись, в театр со своей суперсовременной пьесой, резонно ожидая, что меня в бедствующем театре встретят объятиями-поцелуями и заплачут от счастья…

Ага, заплакали!

Нет, поначалу надежды какие-то забрезжили. Главный режиссёр театра Н. Ширяев «Город Баранов» взял, вполне быстро прочитал и одобрил: мол, поставим в репертуарный план на следующий сезон…

А тут ещё произошло фанфарное событие. В Интернете я обнаружил призыв присылать свои драмопыты на отборочный конкурс Международного фестиваля молодой драматургии «Любимовка-2003». Слово «молодой» меня, почти что пятидесятилетнего старикана, слегка смутило, но я разумно подумал-решил, что как драматург я ещё юнец юнцом, в прямом смысле новорождённый дебютант и послал «Город Баранов» на конкурс, не упоминая о своём возрасте, а напирая на то, что это моя первая пьеса. Проскочило! Когда я получил сообщение из Москвы: «Ваша пьеса “Город Баранов” прошла конкурсный отбор и получила высокие оценки…» — пора было признаваться (требовались паспортные данные для заказа билетов и гостиницы). Но на мой смущённо-покаянный лепет, мол, возраст у меня уже не совсем молодой, меня успокоили: неважно, вы действительно начинающий драматург и это главное…

Эта неделя в июне 2003 года в подмосковном пансионате «Клязьма», где проходил фестиваль, стала праздником, который теперь всегда со мной. Он собрал начинающих драматургов из Англии, Германии, Франции, Литвы, Эстонии, Украины, Белоруссии и, конечно, России. С утра до вечера шли читки-показы и обсуждения творений участников «Любимовки» — пьесы по ролям читали молодые же артисты московских театров. Просто гипертеатральное пиршество! Когда настала очередь моего «Города Баранова», я, сидя на первом ряду, превратился в соляной столб, закаменел и начал как-то странно глубоко дышать и постукивать зубами…

Впрочем, тут я слегка кокетничаю-притворяюсь. Ещё до дебюта своей пьесы я уже услышал о ней немало лестных мнений-отзывов организаторов фестиваля и членов конкурсной комиссии. Особенно и безусловно ободрил-поддержал меня Григорий Заславский, уже в то время влиятельный театральный критик, ныне возглавляющий ГИТИС. Так что я кукожился только первые минуты читки-представления своих «Сцен современной жизни», когда же начались всплески одобрительного смеха и аплодисментов зрителей — взбодрился, спину и плечи распрямил…

В результате «Город Баранов» вошёл в пятёрку «лучших пьес фестиваля» (формально заняв четвёртое место), получил наградной диплом и, вследствие этого, осенью того же года попал на Международный фестиваль «Новая драма», который под эгидой ассоциации «Золотая маска», МХАТ им. Чехова и Театра.doc проходил в Москве. Там 26-го сентября силами артистов московских театров (режиссёр А. Великовский) состоялась читка-показ моей пьесы на сцене Театра.doc…

Получил я очередной красивый диплом. Но не это главное. Главное в другом. Именно на этом фестивале Г. Заславский сказал мне, что лично в руки Т. Дорониной отдал экземпляр «Города Баранова», настоятельно рекомендовал прочесть пьесу и поставить. А мне посоветовал отправить своё детище ещё и в Екатеринбург на Международный конкурс драматургов «Евразия», где он тоже является членом конкурсной комиссии и поддержит меня. Именно на «Новой драме» я познакомился с её учредителем, а также учредителем и директором «Золотой маски» Эдуардом Бояковым, который жал мне руку, горячо хвалил мою пьесу и обещал способствовать тому, чтобы она попала на театральные подмостки…

Мне, конечно, всё это могло и присниться (авторов порой заносит), но вот ведь — сохранились беспристрастные свидетельства газетных заметок:

…Николай Наседкин из Тамбова, автор вышедшей недавно энциклопедии «Достоевский», приехал на фестиваль с замечательной пьесой «Город Баранов»… (Г. Заславский, «Независимая газета», 20 июня)

…И я очень советую прочитать пьесу, написанную Наседкиным из Тамбова… (Э. Бояков, «Известия», 25 августа)

…Я и раньше подозревал, но сейчас убедился окончательно: время «чернухи» уходит… Вот, например, в пьесе «Город Баранов» Н. Наседкина (Тамбов) алкоголик, попавший к мошенникам, рискует потерять свою квартиру. Текст жёсткий, насыщенный жестокими реалиями. Но герой в конце концов бросает пить и отстаивает свои права… Это, безусловно, некий позитив, уход от вялой констатации… Этот драматург, как мне кажется, ощущает потребность в самоидентификации: национальной, нравственной, социальной — какой угодно. Появляется активное начало, некое социальное видение, если хотите, новая гражданская позиция… (Э. Бояков, «Культура», 4 сентября)

В мае следующего года я уже был на Международном конкурсе драматургов «Евразия-2004» в Екатеринбурге, получал за свою первую пьесу вторую премию, знакомился-общался с организатором конкурса известным на всю страну и за её пределами драматургом Николаем Колядой, вдвоём с ним на главном канале местного телевидения полчаса в прямом эфире мы рассказывали уральским жителям о конкурсе, театре Коляды, моём «Городе Баранове», энциклопедии «Достоевский» и прозе. Н. Коляда в то время был ещё и главным редактором уважаемого журнала «Урал», и немудрено, что в том же году (№ 9) там были напечатаны три моих новых рассказа — «Перекрёсток», «Муравьи» и «Динамо»…

* * *

Но вернёмся к нашим баранам, в наши родимые чернозёмные палестины.

Ещё после «Любимовки», понятное дело, я сразу побежал во всю прыть с дипломом наперевес в родимый театр к Ширяеву: дескать, наш общий триумф, Никита Андреевич! Давайте скорее воплощать пьесу на сцене — она просто обречена на успех!..

Главреж меня поздравить-то поздравил, но как-то кисло. Да в чём дело?! А в том, оказывается, что у него в то время уже сформировалось в душе чемоданное настроение и было ему всё по фигу. Вскоре Ширяев из театра исчез в неизвестном направлении вместе с моей пьесой…

Кстати сказать, чехарда с главрежами в нашем театре к тому времени уже разрослась до пределов неприличия. Худруки появлялись один за другим, но надолго в нашем достославном Тамбове не задерживались.

Однако ж слух о моём «Городе Баранове» уже в театре и его окрестностях появился, утвердился и окреп. Немало способствовало этому то, что на представлении моей пьесы в московском Театре.doc присутствовал ведущий актёр нашего театра и председатель на ту пору Тамбовского отделения Союза театральных деятелей Юрий Томилин. Он предложил мне выступить перед труппой театра — рассказать о фестивалях, представить пьесу, себя родимого, а там, дай Бог, появится новый худрук и дело сдвинется с мёртвой точки. Главное, найти режиссёра для постановки…

Я вспомнил в связи с этим, как опытный Николай Коляда советовал мне не доверять свою пьесу никаким режиссёрам-проходимцам, а надо, мол, просто прийти в театр, зажать директора в угол, взять крепко за грудки и заявить, что сам поставишь на сцене своё детище — ничего сложного!

Ну, этот совет энергичного уральца я как-то не решился воплотить в жизнь, а вот другой, более тихий, вполне реализовал — отнёс распечатку «Города Баранова» и вручил лично начальнику областного управления культуры А. Кузнецову. И уже вскоре, 3 октября 2003 года, на общем писательском собрании, где меня совсем неожиданно избрали председателем правления (о чём рассказ ещё впереди), милейший Александр Николаевич меня, ошеломлённого избранием, ещё и добил радостной вестью, заявив во всеуслышание: пьеса «Город Баранов» будет поставлена в театре после Нового года…

Казалось бы, опять слова, пусть и при свидетелях сказанные, но ведь и материальное подтверждение снова есть. В апреле следующего года директор Тамбовского облдрамтеатра Алексей Нешко в интервью агентству «Тамбов-Информ» сказал-подчеркнул: «Сенсацией сезона может стать постановка пьесы тамбовского автора Николая Наседкина…»

Не стала.

Вскоре новый главреж, который и взялся за постановку, также исчез-растворился, как его и не бывало. В областное управление культуры на место Кузнецова пришёл новый босс, пухлый чиновник, которому, как можно было предположить, пьеса моя не особо нравилась, а может, и вовсе не нравилась. Оно и понятно, ведь он считал, к примеру, за большого писателя Олега Роя и любил на публику «театрально» (в его понимании) декламировать стихи — пафосно, надрывно, с завываниями и закатыванием глаз…

Короче, дело с моей пьесой застопорилось. Правда, чуть позже произошла-случилась ещё одна попытка осуществить встречу изголодавшегося по живому театру тамбовского зрителя с современной пьесой. Это уже новый молодой председатель Тамбовского отделения СТД Сергей Левандовский, сменивший на этом посту Юрия Томилина, загорелся идеей осуществить постановку «Города Баранова» под эгидой СТД силами начинающих актёров на малой сцене, а потом, при успехе, перенести её уже на основную. И уже режиссёр опять нашёлся, даже приступил к работе — раза три встречалась (это была женщина) с автором, вместе обсуждали концепцию постановки. Но и эта идея требовала какого-никакого финансирования, коего найти-сыскать не удалось…

А вскоре театр возглавил новый директор, тоже весьма упитанный весёлый и довольный жизнью-судьбой господин (всё анекдоты в Фейсбуке травит) с дипломом местного «Кулька» (института культуры) и опытом работы в самодеятельных любительском и молодёжном театрах, который вслед за своим начальником-декламатором недавно в одном из интервью на вопрос, работает ли театр с местными авторами, на голубом глазу заявил:

К сожалению, нет. Драматургия – это особый вид искусства. Нужно признать: у нас пока нет авторов необходимого уровня. Но хочется верить, что хорошие драматурги у нас появятся. Мы открыты к диалогу и сотрудничеству. Хочется верить, что со временем тамбовские драматурги напишут для нашего театра хорошую пьесу…

Ишь ведь, пузырь, как глубоко разбирается в театре — получше Заславского, Боякова и Коляды вместе взятых!..

Ну просто интересно, а на что всё же денежки находились и находятся? Какие пьесы наши барановские чиновники культурно-театральные считают хорошими? Да вот афиша Тамбовского театра сегодняшнего дня:

1) Привычный и переворачивающийся в гробу от того, что творят с ним в провинциальных театрах А. Островский — «Волки и овцы» и «Аферисты» (так здесь зачем-то переиначили-замаскировали комедию «Свои люди — сочтёмся»).

2) «Варшавская мелодия» Л. Зорина — замшелая пьеса советских времён, действие происходит в Польше.

3) «Дураки» — «немного грустная, но весёлая история» (так в афише) американского драматурга Нила Саймона.

4) «Звериные истории» — это «оксюморон в одном действии» Дона Нигро (надо полагать, тоже американца).

5) «Интимная комедия», автор — Ноэл Кауард (он или она и кто по национальности — не знаю).

6) «Калека с острова Инишмаан» — ирландца Мартина МакДонаха.

7) «Кастинг, или Белый танец для любимой актрисы», автор — Ника Квижинадзе (тоже не знаю, он или она, видимо, из Грузии).

8) «Развод по-женски», автор — Клер Бут Люс (без комментариев).

9) «Свободная пара», авторов два — Дарио Фо, Франка Раме (снова — no comments!)

10) «Когда не говорят прости…» — это «парафраз известных сюжетов» (так в афише) неведомого мне, но хотя бы российского и современного Юрия Пахомова…

Ну и так далее.

Там ещё есть и русская классика, и современные западные драмоделы, и российские, которых новые руководители театра вместе с завлитом, видимо, долго и напряжённо искали на бескрайних просторах России подальше от родных чернозёмов и таки нашли. Вот характерный образчик их находок:

Рагим Мусаев «Мейлах в октябре, или А коза таки зелёная». Трагикомедия в 2-х действиях (по мотивам одноимённой повести С. Петрова)

СССР. На дворе 1960-е… Время надежд и искренней уверенности в будущем… А в маленьком провинциальном еврейском дворике бурлит своя по-соседски ровная и неторопливая жизнь. В свободное от женщин и работы время Мейлах Кац пишет никому не нужные стихи. Его попытки вырваться из рутины будней неизменно кончаются комедией для окружающих. Свободен он только в мечтах, где живут Дантес, Мендельсон, Марк Шагал, пророк Моисей, Вавилонская Башня и… загадочная Зелёная Коза…

Спектакль пронизан неповторимой атмосферой оттепели — ощущение свободы буквально разлито в воздухе, на сцене звучит молодой советский джаз и полузапрещённые песни легендарного Аркадия Северного.

Член Союза Белорусских писателей Сергей Петров — начал писать в очень зрелом возрасте. В 70 лет издал сборник стихов — «Свет воспоминаний», затем повесть «Мейлах в октябре» в четырёх книгах, роман «Безотцовщина наша» и др. В настоящее время он — автор пятнадцати книг, в данный момент работает над киносценарием по своему роману.

Автор инсценировки известный писатель и драматург Рагим Мусаев — член Академии российской литературы и Белорусского литературного союза «Полоцкая ветвь». Лауреат международной литературной премии «Славянские традиции» (2013 год) и Всероссийской литературной премии «Левша» им. Н. С. Лескова (2015 год). Его пьесы с успехом идут в театрах России, Беларуси, Украины, Казахстана, Шотландии.

Здесь особенно умиляет Дантес через запятую с пророком Моисеем и членство Мусаева в «Академии российской литературы»… Почти полвека интересуюсь-занимаюсь литературой, но ни о «зрелом» С. Петрове, ни об «академике» Р. Мусаеве, ни о такой «академии» и слыхом не слыхивал. Как водится, погуглил в Интернете — об «АРЛ» сведения совсем скудные: создана в 2013 году и «является организацией, объединяющей писателей Российской Федерации». Странно, ведь для этого уже давно существует Союз писателей России и, если кто в оппозиции — Союз российских писателей. Впрочем, и так было понятно, что сия шарашкина контора создана нынешними литавантюристами и неслучайно названа по аналогии с весьма уважаемой Академией российской словесности…

Ну а наши герои Петров и Мусаев обнаружились со своим творчеством на портале Проза.ру, где тусуются в основном самодеятельные авторы. Мне открылась вторая книга трилогии «Мейлах в октябре». Взялся читать:

Романтический вечер Мейлаха с Тамарой был посвящён не столько любовным утехам, сколько прагматическим планам на будущее. В отличие от Гриши Мейлах был скромный и не такой темпераментный, чтобы поминутно приставать и затягивать Тамару в постель, как это делал Гриша, а потом, чуть отдышавшись, продолжать свои неуёмные потребности с новой силой.

Слова любви у него с языка не слетали, и даже не сползали, на языке у него крутились фразы, связанные с финансовыми интересами, но так активно, что, проявляя то естественное влечение мужчины к женщине, он при выполнении потребностей инстинкта не забывал о финансовых комбинациях, бурливших в его голове…

Тамара, в свою очередь, тоже не обольщалась на кажущиеся положительные качества потенциального мужа. Она замужем не была, но, имея отзывчивый эмоциональный характер и рано созревший к проявлению полового интереса организм — в «девках» не оставалась с юных лет…

Избави меня, Боже, от муки читать такую «прозу» далее!

Глянул на страничку Мусаева, открыл пьесу (которая называется у него почему-то «Мейлах в октябре ёлупень») — может, «драматург» всё же чуть оживил и перевёл на нормальный русский язык творение «прозаика»? Оживил и перевёл!

Зураб: Ну и где труп?

Рахиль: Вы за что меня пугаете? Зачем труп?

Зураб: Почему зачем? Когда убивают, делается труп.

Рахиль: Это у вас делается, а у нас просто, человек лежит, как бешеный, и чего ему, паразиту, не плохо!

Зураб: Почему тогда не шевелится?

Рахиль: Для чего шевелиться, под ним нет дамы. Да он зубом убитый. Морально!

Зураб: Так его убили или не убили?

Миша: Да разве ж убили! Толком даже не постреляли.

Зураб: Кто стреляли? Из чего стреляли?

Миша: Да не стреляли мы. Ни из револьвера, ни из винтовки, ни даже из рогатки, что окна бьют.

Зураб: Зачем тогда он зубом убитый? А револьвер где?

Рахиль: Да какой револьверт, товарищ милиционер! Посмотрите на этого ёлупня, где у него револьверт? Он только умеет, что огорчать всех до потери сознательности своим никому не нужным талантом. Породистый еврей! За столько лет не то что на скрипке, на патефоне играть не научился! Бездарность!..

Неужто тамбовским театральным зрителям вот это нравится?!

Обнаружил попутно информацию от 25 марта сего, 2017, года о премьере спектакля в Тамбове, где сказано буквально следующее:

В Тамбовском драматическом театре поставили спектакль «Мейлах в октябре» по пьесе, написанной всего три года назад, то есть настолько современной, что никто её ещё не инсценировал. Мировая премьера…

Вот такое мармеладно-провинциальное понимание современности и «мировой премьеры». У меня, кстати, даже сомнения возникли в достоверности уверений афиши, что-де пьесы Мусаева «с успехом идут в театрах России, Беларуси, Украины, Казахстана, Шотландии» — да, пара драматических спектаклей и несколько кукольных в театрах России и Белоруссии упоминаются, но и здесь нигде ещё о «мировых премьерах» спектакля про «зелёную козу» и «ёлупень» пока не слышно. Видно, мало на наших необъятных славянских просторах таких расторопных директоров и чиновников-кураторов театра, как в родимом Тамбове-Баранове. Думаю, это они родимые приврали насчёт Шотландии для солидности и самопиара…

В следующем, 2018 году, уже можно будет отмечать 35-летие полного и тотального отсутствия в тамбовском театре тамбовского духа, местного колорита. Последняя премьера в местном театре местного автора, напомню, появилась осенью 1983-го — блистательная историческая пьеса Ивана Захаровича Елегечева о Державине, которая с триумфом шла не сцене несколько лет, стала его визитной карточкой, восторженно принималась столичными зрителями во время гастролей в Москве. Скоро уже и мою пьесу, написанную в 2003-м и посвящённую нашей убийственной жизни в лихие девяностые, можно будет считать исторической…

Нелепость всякой абсурдной ситуации всегда яснее высвечивается при аналогии. Ну вот представить себе: приходят тамбовчане на отчётный вернисаж Тамбовского отделения Союза художников, а там ни единого тамбовского пейзажа и портрета — всё сплошь Америка, Франция, Москва и Сибирь… Открывает наш местный читатель «Тамбовский альманах», а в нём только авторы из Канады, Шотландии, Петербурга, Тулы и ни единого из Тамбова… Покупает обыватель тамбовский утром родимую «Тамбовскую жизнь» и читает-впитывает статьи и заметки о жизни в Бразилии, Италии, Казахстане и соседнем Воронеже, но ни полстрочки о событиях в милом сердцу Тамбове…

Ребята, да это же извращение какое-то и может нравиться только извращенцам!

Право, хочется идею предложить: может, отказаться тамбовскому театру не только от местных авторов, но пойти ещё дальше — показывать только антрепризные гастрольные спектакли с участием непременно московских, питерских, а то и забугорных лицедеев? Известные раскрученные актёры наверняка сыграют интереснее, и зрителей привлекут намного больше…

* * *

Но вернёмся чуть назад.

На волне фестивального успеха первого моего драматургического опыта, вдохновившись, я написал-сочинил новую пьесу, вернее — «Сцены виртуальной жизни в 20 гликах» под названием «Джуроб» («Jurob»). Понятно, что создана она была по мотивам виртуального романа «Меня любит Джулия Робертс». Никогда бы не решился я на такую авантюру (ну где в России и тем более в Тамбове найти артистку, которая сыграла бы саму Джулию Робертс?!), если бы не уроки «Любимовки» и «Новой драмы». Там иные авторы такое в своих пиесах предлагали-заворачивали, что и представить трудно, как всё это можно воплотить на сцене. Однако ж девиз молодых и дерзких драматургов был прост: моё дело сочинить пьесу, а уж дело режиссёра придумать, как воплотить её на сцене!

Ну так вот, сочинить-то я смело сочинил, но после начавшейся волынки с «Городом Барановом» понял, что дело это безнадёжное и с сочинением следующих драм и «сцен» решил погодить. Новую пьесу мою опять сразу поддержал Григорий Заславский, написав мне после прочтения, что «написано смешно и здорово!». Съездил с «Джуроб» ещё на следующий фестиваль «Любимовка», получил очередной диплом, отдал распечатку «Сцен виртуальной жизни» тогда ещё директору театра А. Нешко (по его просьбе) и опубликовал свои драмопыты, дабы хоть читатели познакомились с ними: «Город Баранов» в газете «Город на Цне» и сборнике «Вчера и сегодня (Родной город в прозе и драматургии тамбовских писателей)», а «Джуроб» в «Тамбовском альманахе», разместил их на театральных интернет-ресурсах…

К слову, спустя длительное время после шума вокруг первой моей пьесы наклюнулся ещё один шанс. В декабре уже 2011-го получил я по электронке мэйл:

Здравствуйте, Николай Николаевич.

Меня зовут Станислав Казаков и я являюсь молодым режиссёром в Малом Драматическом театре «Театрон» г. Екатеринбург. В руки мне попал текст пьесы «Город Баранов», и после прочтения у меня появилось желание поставить её на нашей сцене. Поэтому, я прошу Вашего разрешения на постановку пьесы. Разумеется, я готов ответить на все Ваши вопросы…

На все мои вопросы молодой уральский режиссёр ответил, согласие моё получил и… И исчез. Так и не знаю, может, где-то там в Екатеринбурге чего и репетировалось-показывалось…

Перед этим ещё было и такое предложение по электронной почте:

Здравствуйте, Вас беспокоит Гранина Ольга из дирекции «Золотой Маски»…

Спешу сообщить Вам о новом проекте — драматургическое бюро «Эсхил». Высылаю Вам официальное письмо-предложение о сотрудничестве с «Эсхилом». Если Вы согласны — заполняйте анкету. Получив, заполненную Вами анкету, я вышлю Вам проект авторского договора…

И анкету заполнил, и договор подписал… Что там дальше было — не знаю или не помню… Мне это уже не так интересно. О настроении моём можно судить по признанию из письма от 17 октября 2010 года драматургу Александру Найдёнову в Екатеринбург, с которым я познакомился и задружил на «Любимовке»:

…Да, я действительно с театром завязал. Не только новые пьесы писать не пробую, но даже в прошлом году вышел из состава худсовета нашего драмтеатра и перестал ходить на его премьеры. Мне театр стал неинтересен и в целом: пытаюсь иногда смотреть по «Культуре» спектакли — не затягивает, на 10-й минуте выключаю…

Да, ведь совсем забыл упомянуть, что года два был членом худсовета тамбовского театра, как чокнутый ходил на все премьеры и чего-то там обсуждал, хотя и обсуждать-то было нечего. Ещё и это, вероятно, усугубило разочарование и охлаждение — не до театра стало.

Хотел уж вовсе уйти от темы театра, да вдруг подумал, что иной читатель этих заметок давно уже от нетерпения и любопытства извертелся весь: да неужто, дескать, не пытался наш провинциальный начинающий драматург на столичные сцены пробиться или хотя бы в театры других городов? Да как же не пытался, милые! И лично пьесу завлитам заносил и последние деньги, обливаясь горючими слезами, на почтовые расходы тратил. Штук двадцать распечаток первого действия или пьесы целиком разослал. Глухо. В лучшем случае получал редкие ответы-отказы типа вот такого, из Театра им. Моссовета:

Уважаемый Николай Николаевич!

Мы ознакомились с Вашей пьесой «Город Баранов». Она вполне заслуживает внимания и как драматическая история и как литература.

Однако найти ей сегодня место в нашем репертуаре не представляется возможным…

Да почему это внимания заслуживает, но найти ей места не представляется возможным?! (Это я как бы спрашиваю завлита «Моссовета» Андрея Марковича.) Дай ответ!!! Не даёт ответа…

Впрочем, каким-то ответом и утешением мне стали строки из письма всё того же Саши Найдёнова, когда я пожаловался ему на глухую оборону театров:

Про пьесы. Птушкина, самая поставимая сейчас в России драматуржица, всегда рассылает новые пьесы по 100-150 адресам. Так же, я знаю, делает Коляда (третий номер по числу постановок). И при том у Коляды из 100 с лишним пьес поставлено от силы 30…

Ну, подумал, раз у самого Коляды только одна из трёх пьес до сцены доходит, уж мне-то с двумя моими драмопытами чего ждать — хошь не хошь, надо за третью пьесу садиться, дабы шанс заиметь.

Но, вот именно, было уже «не хошь», к театру я охладел окончательно…

* * *

Тут накатила в судьбе моей новая волна интереса к кинематографии.

Я увидел-обнаружил в Сети несколько объявлений о конкурсах сценариев. Взял и переделал пьесы «Город Баранов» и «Джуроб» в киносценарии. Последняя от этого только выиграла! Взялся бы какой-нибудь Михалков или Шахназаров за постановку — могла получиться и смешная и трогательная вещь, если подобрать артистку, похожую на Джулию Робертс и обыграть (спародировать) известные сцены из популярных фильмов с её участием. И тема вполне серьёзная: голливудомания, дефицит любви, компьютерное одиночество…

Ну так вот, добавил к двум новым сценариям для компании и оправдания поговорки о Троице, которую Бог любит, ранний киноблин «Всех убить нельзя» и запузырил на конкурсы «Российский сюжет», «Народное кино» и прочие.

Впечатление тоже, что и с театрами — как камни в воду бросил: круги лёгкие разошлись и гладь восстановилась. Какие-никакие отношения вполне романтические началась и какое-то время длились у меня лишь с неким киноагентством «Cinemotion Group» (я это название читал-произносил как — «Синемоушен Групп»). В начале февраля 2006-го из агентства сообщили, что анонсы моих сценариев их заинтересовали и запросили полновесные тексты. Выслал. Вскоре меня порадовали, что сценарии и в полном виде их радуют, но так как они работают не только с российскими киностудиями, надо изготовить «тритменты». Мой разум, понятно, от этого термина завис, но вскоре, после прочтения приложенной инструкции, перезагрузился и снова стал готов к прохождению очередного этапа-испытания. Хотите узнать, что такое «тритмент»? Да, пожалуйста! Может, кому пригодится:

Для того, чтобы заинтересовать потенциальных покупателей вашего сценария, необходимо прежде всего написать тритмент (treatment).

Тритмент призван рассказать и показать вашу историю. Цель тритмента — помочь читателю (будь это редактор, представитель киностудии или телеканала, продюсер или режиссёр) представить себе и эмоционально пережить то, о чём вы рассказываете.

Для этого необходимо помнить о нескольких основных моментах:

- История должна быть изложена в «свободной», повествовательной манере. Примером может послужить письмо к другу, в котором вы оживлённо и ярко описываете произошедшие с вами события.

- Язык тритмента должен быть прост и непретенциозен. Это скорее язык рекламного текста, чем литературного эссе. Основное внимание следует направить не на выразительные средства языка, а на развитие действия. Повествование должно вестись в настоящем времени — тогда читатель быстрее включится в действие.

- Помните, что ваша цель – не описать, а показать сцены. Ваш читатель должен представлять себе, как эта история будет показана на экране.

- Создавая картинки, старайтесь использовать как можно меньше слов. В грамотно написанном тритменте ни одного слова не сказано впустую. Всё повествование подчинено одной цели — вовлечь читателя в рассказываемую историю.

- Не нужно вдаваться в детали и подробности. Человек за один раз способен воспринять ограниченное количество информации. Сфокусируйтесь на основных моментах, которые позволят увидеть историю в целом. Изложите самые яркие эпизоды и те необходимые детали, без которых история потеряет смысл и не будет интересна зрителю или читателю.

- Читатель тритмента с самого начала должен представлять себе, о чём ваша история. Если, прочитав первую страницу, он этого не поймёт — вы его потеряете.

- Тритмент — это своего рода трейлер сценария. Он должен не только представлять историю, героев, окружающий их мир, тон повествования. Очень важно, чтобы в нём были отражены незабываемые моменты, которые заставили бы читателя не только прочесть сценарий, но и как можно скорее посмотреть фильм.

Мы предлагаем Вам написать краткий тритмент сценария — объемом 1-2 страницы.

В результате прочтения вашего текста нам должно стать ясно:

- кто главный герой (герои) вашей истории,

- о чём эта история,

- каков основной конфликт и мотивации героев,

- каков драматический потенциал истории.

Мучился я несколько дней (на двух страничках — историю в шестьдесят страниц!) — уж легче новую пьесу написать-сочинить! Однако ж, путём чудовищных усилий и насилия над авторским разумом уплотнил-сократил-сжал свои киноистории до требуемых двух страниц на каждую и отправил. Вот, для удовлетворения любопытства, что у меня получилось, например, из «Города Баранова»:

Тритмент сценария Николая Наседкина «Город Баранов»

Спивающийся журналист и поэт, очнувшись в день своего 40-летия, понимает-осознаёт, что его убьют в ближайшие дни, и начинает отчаянную борьбу за свою жизнь.

Вадим Неустроев просыпается с тяжкого похмелья в своей пустой запущенной квартире, в которой всё продано-пропито, от нахрапистого стука в дверь. Это — Михеич, «пахан» местного розлива. Он требует возврата долга. Выясняется, что за три месяца «знакомства-дружбы» с Михеичем Вадим задолжал ему уже более шести тысяч — сумма для него неподъёмная. Михеич расставляет точки над «i»: или возврат денег, или квартира. Вадим ставит условие: ещё 14 тысяч рублей и два месяца сроку — после этого он квартиру (которая стоит минимум 300 тысяч) освободит. Пахан соглашается: он хочет подарит квартиру Вадима юной Валерии из своей шайки на день рождения, который как раз через два месяца.

Вадим выпроваживает Михеича, рассматривает себя в зеркало, подводит итоги: к 40 годам он стал инвалидом (вместо кисти левой руки — протез), при странных обстоятельствах погибла когда-то безумно любимая, но ставшая вдруг чужой жена, дочь единственная оказалась не родной, и вот его в плотную опеку взяли мафиозные архаровцы, которым нужна его квартира в центре города Баранова…

Вадим звонит своему единственному другу художнику Мите Шилову, они празднуют-отмечают вдвоём день рождения, и Вадим после тостов-разговоров на глобальные темы («Гибнет Россия!..») объявляет другу о своём решении «завязать», очнуться и начать новую жизнь. Митя, конечно, не верит. На намёки Вадима о грозящей ему, Вадиму, опасности почти не реагирует. Но Вадим знает, что в трудную минуту Митя жизнь за него отдаст.

Митя идёт сдаваться грозной жене Марфе Анпиловне, а в квартире Неустроева появляется Валерия. В этой 20-летней «бандитке» особенно привлекает-поражает контраст между вызывающей, яркой, проститутской внешностью и тихой, плавно-скромной, полусонной манерой держаться. Вадим настроен агрессивно, но разговор вдруг поворачивает на поэзию: Валерия увидела в столичном журнале стихи Неустроева. Тот в шоке — сбылась мечта его жизни! И именно сейчас. Между Вадимом и Валерией протянулась какая-то ниточка, но это его раздражает — он выпроваживает её.

Жизнь Неустроева резко меняется. В квартире появляется кой-какая мебель, он одевается по-человечески, посещает клуб анонимных алкоголиков, вновь пишет стихи. Начинает общаться с дочкой Иринкой, живущей после гибели матери у бабушки. И — разрабатывает-формирует план спасения. Он понимает, что если он отдаст квартиру — превратится в бомжа, погибнет; не отдаст — архаровцы просто-напросто убьют его.

Между тем, он всё чаще думает о Валерии. Встречи с ней волнуют его. И её. Однажды она появляется с охапкой обойных рулонов. Вадим мрачнеет: уже своей квартиру считает, хочет сразу в отделанную въехать. Но тут же по реакции-поведению Валерии понимает, что никакого умысла у девчонки нет. К тому же, левое запястье у неё перемотано бинтом: как выяснилось, она вскрыла вены из-за того, что Михеич не выпускал её из дома (понятно, к нему — Неустроеву!). Вадим и Валерия начинают клеить обои, трудятся «по-семейному» до позднего вечера. И вот, так получилось, дело уже доходит до поцелуев-объятий, но Вадим опять говорит себе «стоп»: нет, она из этой шайки, ей тоже доверять нельзя! Уходя, Валерия умоляет Вадима найти деньги, вернуть долг Михеичу и оставляет на столе свёрток — в нём 10 тысяч.

В конце концов, Неустроев находит остальные деньги (продаёт дачу за бесценок), более того, в последний момент находит и выход, как сделать так, чтобы даже в случае его гибели квартира бандитам не досталась — оформил завещание на дочь.

Художник Митя по заказу Неустроева изготавливает-отливает бронзовый протез-кулак весом в полтора кило. Друг готовится вместе с Вадимом идти и на «стрелку», но сам попадает случайно в трагическую и нелепую ситуацию: покупает в магазине электробритву, которая оказывается бомбой — с тяжёлыми ранениями он попадает в больницу.

А между тем, «час пик» наступил. В квартире — Михеич и его подручный Волос, новые хозяева жизни, владельцы всего, как они считают, города Баранова, с одной стороны; Валерия и Вадим, которым в этом городе ещё предстоит жить и любить друг друга, с другой. У Вадима Неустроева в арсенале бронзовый кулак, томик стихов в кармане (который и спасёт его от рокового удара ножом), деньги для возвращения долга и завещание на имя дочери. У мафиозных архаровцев — пистолеты, ножи и тупая уверенность, что победят они…

Вот ей-Богу, дали бы мне денег и полномочия кинорежиссёра — тут же побежал бы снимать фильму по такому убойному трименту!

Через какое-то время после отправки своих сжатых до неприличия киноисторий в «Групп» я приехал по другим делам в Москву и, естественно, отыскал эту киноконтору на Садовом кольце в самом центре столицы. В супер-пупер современном офисе (металл, стекло) меня встретили улыбчивые девушки модельной внешности с ногами, что называется, от ушей, поили за стеклянным столиком кофе-эспрессо, угощали бисквитами, щебетали очень вкусные речи о моих сценариях и тритментах («Ах какие у Вас классные тритменты!»), которые проходят «экспертизу» и «обязательно будут использованы»…

Короче, ушёл я оттуда сытым от кофе с пирожными и обещательных иллюзий. Прошло-минуло, как видим, более десяти лет. Ау, девушки-тритментки, где моё кино?!

А на одном из форумов сценаристов не так давно я вычитал вот такой афоризм: «Тритмент — это пояснительная записка для тех, кто хотел бы украсть у вас идею фильма».

По смыслу — малоутешительно.

В конце этой главы, рискуя вызвать у читателя ассоциации с басней о лисе и винограде (дураки всегда найдутся), скажу всё же твёрдо и осознанно: слава Тебе, Господи, что миновала меня чаша сия! Я имею в виду успешный альянс с театром или кино. Что вытворяют театральщики и киношники с оригинальным литературным произведением, как самовыражаются за счёт автора — думаю, и рассказывать не надо. Какие муки терпят, как здоровье теряют даже самые гениальные драматурги от того, что творят с их пьесами господа театральные деятели, как нелепо порой воспринимает и реагирует на выстраданное автором театральная публика — одна история с премьерой 1896 года «Чайки» в Александринском театре чего стоит!..

Но пора от условностей театра и кино перейти к реальной жизни (но тоже полной своих условностей). Хочу вкратце поведать терпеливому читателю, как литлабиринты судьбы завели меня в писательский «офис», где ровно десять лет занимался я извращением.

То есть совершенно несвойственным мне делом — руководил…