Милосердия!

Может ли быть что-либо хуже смерти?

Может.

Одинокая беспомощная старость…

Я шёл по улице Пролетарской в Рассказове. Вдруг с противоположной стороны, из приоткрытых дверей дома № 17 раздался слабый голос:

— Мужчина… Мужчина… Можно вас на минутку…

Звала седая маленькая женщина, похожая на подростка.

Оказывается, это, зачастую, — единственный способ для Нины Ивановны Тётушкиной поддержать своё существование, не погибнуть. Она с величайшим трудом выбирается в сенцы, приоткрывает входную дверь и, как она выразилась, шумит.

— Выгляну, — рассказывала Нина Ивановна, — увижу прохожего, шумну: кто мимо пройдёт, а кто и откликнется — купит хлеба да молока, воды принесёт…

Вот её трагическая повесть. Сама она местная, и родители — рассказовские. Семья была: мать, отец, три брата и она. Отец и старший брат погибли на войне. С оставшимися братьями, как рассказала Нина Ивановна, они хотя и живут в одном городе — уже много-много лет не знаются, стали чужими людьми.

Жили они вдвоём с матерью, сначала в развалюхе, затем подняли вот этот уютный справный домик. Более тридцати лет Нина Ивановна проработала на одном месте — прядильщицей Арженского суконного комбината имени Красной Армии. Отсюда восемь лет назад, когда исполнилось пятьдесят, вышла на пенсию. Пенсию, она считает, получает хорошую — 116 рублей. Жить бы и жить.

Но в 1985 году умирает мать, и осталась Нина Ивановна в доме совершенно одна. Правда, хоть какое-никакое, а здоровье тогда ещё было. Но пришёл чёрный день. Однажды, года три назад, она очень неудачно упала, оступившись. Сложный перелом бедра. Операции. Почти два года по больницам. В результате — вторая группа инвалидности, и почти полная неподвижность.

Увидев, как Нина Ивановна еле-еле передвигается с помощью табурета (обопрётся на табуреточку, подтянется на шажок, перенесёт табуреточку, чуть дальше и — опять), я спросил, почему же она костылями не пользуется. Оказывается, на костыли надо больше сил и крепости в руках иметь, а их совсем мало, сил-то.

Я слушал горестный рассказ больной женщины и наконец решился осторожно заговорить насчёт дома инвалидов и престарелых… Как она испугалась: понаслышана о тамошнем житье-бытье, да и дом у неё свой, как же можно из своего дома в казённый уйти…

Что же хочет, о чём молит судьбу Нина Ивановна Тётушкина в долгие дни и ночи тоскливого одиночества? Чтобы нашёлся человек, такая же, может, одинокая пожилая женщина, не имеющая своего угла. Как бы им хорошо жилось под одной крышей…

Председатель профсоюзного комитета Арженского суконного комбината В. Ермаков записал фамилию Нины Ивановны Тётушкиной, её адрес и обещал, что к ней теперь будут приходить люди с комбината, помогать по хозяйству, а со временем постараются найти человека, который сможет жить в её доме постоянно.

Как же хочется надеяться, что жизнь этой женщины изменится к лучшему. Но вот что страшно представить: сколько беспомощных людей, подобно Нине Ивановне Тётушкиной, из последних сил «шумят» нам, а мы — соседи, родные, прохожие — порой не слышим и спешим мимо. Словно заранее уверены на все сто, что нас-то уж точно минует чаша сия.

Не надо зарекаться…