Между нами, алкоголиками…

Не спеши злорадно ухмыляться, читатель: речь и — о тебе. Все мы алкоголики: бывшие, действующие или перспективные. Встречаются, конечно, и убеждённые трезвенники (в основном — среди слабого пола), но подобные исключения только лишь подтверждают правило: все мы — алкоголики, то есть люди, употребляющие в пищу алкоголь.

Незабвенный А. П. Чехов горько пошутил однажды, мол, водка белая, но красит нос и чернит репутацию человека. Сам Антон Павлович, к слову, в молодости не чужд был выпивки в редкие свободные минуты и в кругу друзей. Но дай Бог так пить каждому, как пил подлинный интеллигент Чехов — умеренно и аккуратно. А в последние годы, уже будучи больным, он, разумеется, вовсе объявил для себя сухой закон. Чего не скажешь об его братьях Иване и Николае, каковые упились и от водки же сгинули прежде срока. А ведь какие талантливые тоже люди были!

Впрочем, давно подмечено в народе, что зелёный пресловутый змий убивает и душит в своих алкогольных кольцах-объятиях как раз чаще всего умных и талантливых. А Ф. М. Достоевский даже высказал устами своего героя штабс-капитана Снегирёва («Братья Карамазовы») такую мысль: «В России пьяные люди у нас самые добрые. Самые добрые люди у нас и самые пьяные…» Как известно, Достоевский в людях, и в частности в пьяницах, много чего понимал, хотя сам спиртное терпеть не мог и употреблял по бокалу шампанского в редчайших случаях.

Так вот, о взаимосвязи алкоголя и таланта. Приведу несколько имён: Эдгар По, Джек Лондон, Эрнест Хемингуэй, Уильям Фолкнер, Джон Стейнбек, Френсис Скотт Фицджеральд… Это только писатели, только американские (большинство из них — нобелевские лауреаты) и только часть, но и то впечатляет, ибо все они были алкоголиками. Да что там американцы! Вспомним-ка историю русской литературы: Аполлон Григорьев, Алексей Писемский, Лев Мей, Александр Куприн, Леонид Андреев, Сергей Есенин, Александр Фадеев, Михаил Шолохов, Александр Твардовский, Николай Рубцов, Венедикт Ерофеев…

Да легче, видимо, назвать тех, кто не страдал алкоголизмом. Что там говорить, даже Александра Сергеевича Пушкина вполне можно считать пьяницей, ибо редкий день обходился у него без вина. А недавно я узнал, что и наш незабвенный Евгений Абрамович Баратынский в последние годы свои, после смерти Пушкина, запил горькую, чем и подорвал окончательно хрупкое своё здоровье. И ещё факт: дотошные учёные подсчитали, что 97 % людей, чьи имена включены в Британскую энциклопедию, имели проблемы с алкоголем.

Казалось бы, какой бальзам на душу любому алкашу: мол, если уж и ТАКИЕ люди пили, то мне и сам дьявол велел лакать без удержу и меры. Однако ж, не худо бы помнить и знать окончательные судьбы этих несчастных великих людей. Д. Лондон прожил 39 лет, Э. По — 40, Ап. Григорьев — 42, Е. Баратынский — 44, С. Есенин — 30… И даже те, кто протянул сравнительно долго (например, У. Фолкнер или М. Шолохов), всё равно не дожили отпущенного им Богом, подорвали своё здоровье, приглушили творческий дар.

Это совершенно дурацкая фраза: дескать, поэт живёт ровно с песню. Пьющий поэт живёт ровно столько, сколько организм его сопротивляется жидкой отраве. Притом, существенный штрих: талантливый человек, выпивая за жизнь свою цистерну спиртного, одновременно создаёт и свои произведения (книги, картины, киноленты, музыку), которые делают мир, человечество духовно богаче, совершеннее. Обыкновенный же алкаш живёт-существует, получается, лишь для того, чтобы вылакать своё озеро портвейна, пива, водки, одеколона и политуры, да и сгинуть без следа, попортив крови близким, родным и окружающим.

Я это не к тому клоню, что, мол, одним пить дозволено, другим — ни под какую закуску. Это уж новый расизм получился бы — по мозговому принципу. Нет, как правильно заметил вроде бы Расул Гамзатов, по-кавказски понимающий толк в выпивке: пить можно всем, необходимо только знать, где и с кем, за что, когда и сколько. Из писателей же очень мудро поступил, к примеру, великий Лев Николаевич Толстой (на то он и великий!): в молодости он быстренько выхлебал свою долю спиртного, попробовал-изучил на себе все прелести загульной жизни, а затем — и очень вовремя — стал убеждённым трезвенником. Главное — вовремя остановиться! Между прочим, Л. Толстому принадлежит суждение, над которым стоит задуматься: не пьёт не тот человек, у которого нечего и не на что выпить, а тот, у кого на столе стоит бутылка вина, а он не пьёт.

И уж, чтобы покончить с классиками, напомню, что Достоевский был страстным борцом за отрезвление народа. Он, кстати, всерьёз был убеждён, что русский народ именно спаивают всякие «жиды-кабатчики» (выражение Достоевского) — целенаправленно, дальновидно, умело. Но великий писатель и верил, что русский народ «найдёт в себе охранительную силу, которую всегда находил… Не захочет он сам кабака, захочет труда и порядка, захочет чести, а не кабака!..» («Дневник писателя», 1873 г.) Увы, увы и ещё раз увы: пока пророчество Фёдора Михайловича силы не имеет — более 120 лет минуло, а пьёт русский народ едва ли не больше, чем в те времена.

Вот убийственная цифирь: в одном только 1993 году в России погибло от алкоголя и его суррогатов 55 (пятьдесят пять!) тысяч человек, то есть в четыре с лишним раза больше, чем за десять лет в Афгане. Газеты пестрят сообщениями об отравлениях, но ни разу ещё не встречалось информации о том, что изготовитель фальшивой отравной водки или ядовитого ликёра был наказан, и уж совсем никакой ответственности не несут хозяева комков, продающие смертельные напитки.

Самый остроумный рисунок нашего запойного времени таков: мужик похмельный открывает на звонок дверь, на пороге — два бородатых мужика в поддёвках и один на другом верхом. «Мы — Распутины. Поздравляем вас, у вас — белая горячка!» И вот наконец-то этих телевизионных дебильно-наглых «Распутиных» придушили — алкогольно-табачная реклама попала под запрет, исчезла-таки с экранов, из газет-журналов. Надолго ли?

Или глупцы, или шибко кривят душой те, кто усмехается над опасением, что народ спаивают. Мол, кто ж заставит человека пить, если он сам не хочет. Нет, спаиватели отлично знают психологию пьющих людей (то есть, всех нас), понимают все тонкости процесса. Здесь всё играет роль: и тотальная реклама, и круглосуточная торговля спиртным на каждом углу, и относительная дешевизна горячительных напитков, и красочный призывный вид бутылок…

Процесс идёт. По улицам и закоулкам валяются там и сям перебравшие через край, другие движутся, как сомнамбулы, на автопилоте до дому, до хаты, третьи ещё только набирают кондицию в грязных и позорных наших пивбарах, рюмочных, кафешках и так называемых ресторанах.

Нет, борьба какая-никакая с процессом спаивания всё же идёт. Может, кто не знает, что есть ещё в Тамбове в нарушение всех и всяческих прав человека медвытрезвители, причем хозрасчётные, так что бомжам и грязным алкашам попасть туда не грозит — спите спокойно, братья пьяные, хоть под памятником Ленина на центральной площади. Развелись как крысы и целители-шарлатаны, которые за полторы-две сотни тысяч грозятся в две минуты вышибить из вас навсегда пьяную дурь. Бывает, конечно, что «торпедоносец» или «кодак» не пьёт год, два, три (сам таковых знаю), но представить только, какую нагрузку выдерживает их психика постоянно: ведь они не избавлены от влечения к спиртному, а лишь заряжены страхом смерти от единственного глотка алкоголя. Только в нашей дикой стране, генетически заражённой страхом, и процветают подобные богопротивные шарлатанские методы.

Единственный здоровый метод отрезвления, судя по всему, — метод ленинградского учёного Г. А. Шичко, который замечательно и убедительно описан в романе Бориса Никольского «Воскрешение из мёртвых» и который культивируют в известном тамбовском клубе «Оптималист» под руководством человека с запойным прошлым и уже 10 лет не берущего в рот ни капли — Л. И. Епифанова.

И ещё я бы тем, кто устал уже пить, посоветовал, кроме романа Б. Никольского, почитать две повести — «Серая мышь» Виля Липатова и «Джон Ячменное зерно» Джека Лондона.

Почитайте — очень отрезвляет.