Слякоть

Да-а-а, слякоть. И на улице, и в общественной жизни, и в душе…

Хочется читать стихи, да всё — грустные, пессимистичные. Например, Лермонтова:

Под этими строками вполне можно ставить дату — 1995 г. И это будет более соответствовать сути, смыслу стихов, чем истинная дата их написания. Ну, брось в меня камень первым тот, кто не примет в свой адрес суровое обвинение поэта:

Время делает нас такими, а мы делаем время ТАКИМ.

— Каким? — спросит кто-нибудь, делая вид, будто не понимает.

Отвечу коротко: шизодебильным, босховским. Время и страна убийц — вот страшная квинтэссенция творящегося вокруг. Подрастают поколения (вот на кого печально смотреть!), которым суждено стать быдлом. Жуя заморскую жвачку отравную, они, вывернув юные цыплячьи шеи, умильно лыбясь, глядят на Запад, за кордон — высматривают: чего бы ещё собезьянничать, чем бы восхититься, на что бы слюни пустить, какие шмотки на себя поимпортнее напялить…

Сразу оговорюсь, есть и нормальные ребята и девчонки — в залах Пушкинской библиотеки я их вижу. Но, Боже ж ты мой, какова масса! Я уж не говорю о тех, кто толпится в гадюшных кафешках и пивнушках, на потных дискотеках, бродят бесцельно стаями по улицам. Но даже по коридорам университетов наших неуютно ходить мимо юных по возрасту и словно потасканных, потрёпанных на вид студентов. Особенно иные «девушки» поражают: одеты, размалёваны так, что невольно сразу вспоминаешь о СПИДе. А манеры… Я не ханжа: хочется тебе курить, гноить никотином свои внутренности и преждевременно стареть-скукоживаться — кури. Но какие куриные мозги надо иметь, чтобы не понимать очевидного: между девушкой, элегантно курящей сигарету где-нибудь в кресле у камина, и девицей, чадящей на улице, прямо на ходу или в кругу парней, разница больше, чем между человеком и обезьяной.

Я уж не говорю о том, что нынешние девчонки, не морщась и не замечая, выслушивают матерки своих юных ухажёров. Да мало того, сами без запинки заворачивают в разговоре такие отлагательные прилагательные сексуального порядка, что у нас, людей постарше, уши трубочкой сворачиваются. Наше поколение — а я не стар, мне всего сорок — с женщинами и при женщинах на скотском языке не разговаривали и от них, тем более, богомерзких поганых слов слыхом не слыхивали.

Впрочем, откуда нынешним молодым культуры, воспитания набраться. Ведь самый теперь распространённый вид искусства в нашем дурдоме — рекламные сказки и басни, оперы и спектакли в средствах массовой дезинформации. А реклама у нас шизодебильна по исполнению и гнусна по напору. Россия, по выражению известного эстрадного хохмача Яна Арлазорова, «людями» славится. Но все равно поразительно, откуда на радио их, этих «лядей», отыскали — и мужского, и женского пола — в таком количестве? Как ни включишь — читают, вопят рекламу такими «лядскими» голосами, что вмиг тошнить начинает. А что в телеящике творится? Бесстыдство рекламы границ воистину не имеет: любят, например, рекламщики-оккупанты срамно демонстрировать на экране крупным планом оральное отверстие женского тела…

Рекламируют у нас всё — жульнические финансовые компании, спекулянтские загранпоездки, штатовские порнофильмы, канцерогенные жвачки и шоколадки, фальшивую водку, ядовитые сигареты, собачью кормёжку, от которой, говорят, бедные барбосы отечественные лысеют, женские интимные тампоны… Притом восхваляется в рекламе всё только импортное, забугорное. Только там лучшее в мире шмотьё, жратьё, питьё и авто. Ты, юный телезритель, живёшь в дерьмовой стране, в болоте, стремись же если не выкарабкаться на западный берег обетованный, то хотя бы подражать тамошней восхитительной жизни, пытайся походить на белых людей — вот тотальный урок нынешней рекламной агрессии.

Плоды теле- и радиоуроков пожинаются уже обильные: наши Митрофанушки конфузятся быть русскими, стыдятся жить в «этой стране». А ведь еще И. И. Дубасов, классик тамбовского краеведения, сетовал более ста лет назад: «Заимствовали мы у Западной Европы ассамблеи и куртаги, нарядились в немецкие кафтаны и заговорили на иноземных наречиях, плохо разумея свою родную речь, а исторического смысла западной жизни мы всё-таки не поняли и усвоили одни только показные её стороны…»

Хотя, откуда ж могут знать об этих печалях И. И. Дубасова его нынешние земляки-потомки? Увы, не читают его ныне: выпущенная ещё в 1993 году в Тамбове его книга «Очерки из истории Тамбовского края» валяется до сих пор по магазинным полкам. Как и сборник документов по истории Тамбовщины. И вообще краеведческая литература что-то не в чести, а ведь за последнее время, кроме Дубасова, вышли ещё несколько прекрасных книг: «Тамбовские православные храмы» и «Неизвестный Тамбов» В. А. Кученковой, «Улицы и площади Тамбова» Н. В. Муравьёва. Тиражи от 5 до 10 тысяч экземпляров — лежат по киоскам и магазинам. Что, в целой области с её полуторамиллионным населением не находится нескольких тысяч людей, которым интересна история своего края?

Однако ж, справедливости ради как ни парадоксально это звучит, надо заметить, что покупатель-читатель книг (любых книг!) вообще становится в наши дни существом реликтовым. Из тех двадцати уличных книжных лотков, ещё только недавно, год-два назад, торгующих в центре Тамбова, уцелело на сегодняшний день всего шесть-семь. Остальные «книгоноши» переквалифицировались… нет, не в управдомы, — в видеоторгашей. Видеокассеты с боевиками, порнухой и ужастиками сегодня наиболее ходкий товар…

Впервые в моей журналистской практике я прерываю материал на полустроке, хотя черновик далеко ещё не исчерпан — только что, сделав пятиминутный перерыв и включив телеящик, я узнал страшную новость: погиб Владислав Листьев! Убит!

Мы с ним учились на одном курсе факультета журналистики Московского госуниверситета. Мы с ним никогда не были друзьями, в журналистике, особенно в последнее время, придерживались противоположных воззрений. Совсем недавно я в одной из своих статей «вспомнил» В. Листьеву, как он в своё время «не пущал» Игоря Талькова на телеэкран… И вот, пожалуйста, уже в первых комментариях после убийства Владислава выстраивается единый ряд: Александр Мень, Игорь Тальков, Владислав Листьев… Кто следующий?

Нас на курсе училось 250 человек. Из нашего выпуска 1982 года Владислав Листьев стал самым знаменитым, самым преуспевающим. Многие наши однокурсники, думаю, по-доброму, а кто и по злому завидовали ему — талантливым всегда завидуют…

Я уверен, что наши доблестные пинкертоны опять — как в случае с А. Менем и И. Тальковым — не найдут убийц. Но верится, что убийца или убийцы будут наказаны высшим судом. Дай-то Бог!

На этом и закончу. Слякотно. Противно.

Убивают…