Знакомый стиль

Поздравьте меня: я — Безработный. Это почётно-унизительное звание было присвоено мне в торжественной обстановке. Примерно так, судя по соцреалистическим фильмам, принимали раньше в ряды приснопамятной коммунистической партии.

Процедура отработана. Сначала вы томитесь в очереди, в тесной приёмной, где несколько таких же, как и вы, взволнованных соискателей делят на всех два скрипучих стула. Затем вас громко вызывают. Вы входите. За столом в кабинете сидят пять человек, хорошо одетых, уверенных в своём сегодняшнем и завтрашнем дне. Это называется — КОМИССИЯ. Вам эти люди незнакомы. Друг дружку они знают накоротке. Они понимающе переглядываются, переговариваются, рассматривают вас, перелистывают ваши документы. Они решают вашу судьбу. Вы сидите перед ними на кончике стула, чувствуя себя испытуемым на строгом экзамене. Неважно, что вы, допустим, уже в годах и с сединами — вас, словно мальчишку, представляет высокой КОМИССИИ девушка: скажет за вас и вашу фамилию, и назовёт ваш возраст, и объяснит, кто вы по специальности…

Признаться честно, вынести эту нелепую, унизительную сцену было довольно нелегко. Поддерживала мысль, что это — финал, заключительный этап долгой одиссеи. Сначала я, узнав адрес из газет, нашёл городское бюро по трудоустройству на улице М. Горького возле вокзала. Однако там на дверях бумажка охолаживала: безработным надо почему-то обращаться уже по адресу бульвар Энтузиастов, 2. Совершенно на другом краю города.

Не буду подробно расписывать, как поражает посетителя неразбериха в деятельности службы, некомпетентность её работников, примитивность оборудования. Будем надеяться, что в будущем «Служба занятости» станет всё же цивилизованным учреждением. Но нам, первым жертвам зарождающегося вида сервиса, приходится ох как не сладко. Многочисленные походы в эту службу стоят дорого — здоровья, и уж совсем, повторяю, может доконать вот эта самая КОМИССИЯ (честное слово, ну не могу обозначать её строчными буквами!), которая венчает одиссею безработного и без которой, на мой взгляд, вполне можно обойтись. Или этим пяти и даже шести (с девушкой-докладальщицей) человекам больше нечем заняться? Неужели трудно вдвоём-втроём, а лучше одному, но компетентному человеку, разобраться в каждой конкретной ситуации?..

Об этом думал я, сидя на кончике стула и устало ожидая решения своей участи. И вот вердикт объявлен: я признаюсь безработным, работу по специальности мне предложить не могут, но… пособие мне отнюдь не положено. Как так? Почему?! Оказывается, необходимо иметь за последний год 36 недель трудового стажа.

Да, но последние два года я учился на Высших литературных курсах в Москве, получал стипендию — разве это не входит в стаж?

— Ничего не знаем, — был ответ, — пособие по безработице вам не полагается, хотя безработным мы вас признаём…

Иду с поникшей головой с бульвара этих самых Энтузиастов, думаю, на что и как жить дальше и сталкиваюсь со знакомой. Она преподавала в техникуме, но теперь тоже без работы сидит.

— Ну, что, — обычный между нами вопрос, — устроились?

— Нет, всё по-прежнему, — отвечает.

— А в «Службу занятости» обращались?

Та смотрит на меня странно.

— Да вы что, к кому там обращаться? Там же все партаппаратчики, пристроились, от них помощи дождёшься…

Гм, неожиданный поворот… Впрочем, точно, я и сам слыхал, что в эту чуднýю контору перебралось немало бывших партфункционеров. Кстати, и сам В. Мануйлов, директор службы занятости, не так уж и давно оставил мягкое кресло в обкоме КПСС. Так не оттуда ли это чиновничье-бюрократическое отношение к посетителям?..

Знакомый стиль!

А, кстати же, ещё и вот о чём подумалось. Мне, человеку с университетским гуманитарным образованием, в «Службе занятости населения» на полном серьёзе предлагали пойти агентом Госстраха, дворником, рабочим на завод… Но почему подобное не предложили не так давно товарищам, которые долгие годы, будучи партаппаратчиками, получали большие зарплаты за то, что мешали людям работать, вместе со своими райкомовскими и обкомовскими коллегами вели страну к нищете и безработице? Почему?

И вправду — не понимаю!