Приватизируй, кто может?!

Господа, спешу сообщить вам пренеприятнейшее известие: на железной дороге приватизация идёт полным ходом. По крайней мере — в недрах фирменного нашего поезда «Цна», что под нумером 31 бис 32 колесит из Тамбова в Москву и обратно. Процесс приватизации идёт бесшумно, без излишнего ажиотажа и звона фанфар. Я бы и сам не догадался, что процесс, как выражаются наши политики, пошёл, не коснись меня лично.

Итак, 16 октября сего года я по деловой телеграмме срочно должен был выехать в столицу. Прибежал на вокзал, сунулся в кассу: так и так, мол, хочу на 31-й одно место. Мест на 31-й скорый, естественно, почему-то не оказалось. (Кто-нибудь, когда-нибудь брал билет на наш фирменный тамбовский поезд в день отправления? Ау, откликнитесь — памятник поставим!)

Вгорячах хотел уж было пешком в Москву бежать, прямо по шпалам, да, спасибо, друг-приятель опытный подсказал; не тушуйся, мол, беда поправима — подходи к отходу поезда и подмигни любой проводнице, покажи кошелёк незаметно. Не сторонник я подобных криминальных методов, но — что ж делать?

Вечером примчался на платформу, как сумел подмигнул симпатичной хозяйке вагона. И — о, чудо! — двери вагонные, словно по волшебному призыву «Сезам, откройся!», передо мной распахнулись. И вот я сижу в совершенно пустом купе (номер 5, как сейчас помню), и вот я уже пью прилично заваренный и вполне сладкий чай, и вот я уже предвкушаю, как, постелив, улягусь на любой из четырёх полок и отосплюсь перед суматошной Москвой…

Как вдруг — трах! — и все мои мечты разлетелись в мелкие дребезги: хозяйка вагона вошла и, мило улыбаясь, попросила приготовить денежки.

— Сколько?

— Тридцать.

— Сколько, сколько?!

— Тридцать рубликов!

Признаюсь, я совсем даже не миллионер. Скорее — наоборот. Видимо, выражение лица у меня до того ошарашилось, что хозяйка вагона и всех его купе начала как бы оправдываться:

— Я недавно здесь… Может, что не так… Вы сходите к бригадиру поезда, может, она дешевле разрешит…

Но в Мичуринске я помчался не к бригадирскому вагону, а в другую сторону — к вокзалу. Думаю: а куплю-ка я в кассе законный билет в этот же самый вагон, на одно из этих же свободных мест в 5-м купе. (Номер моего вагона, если это кого-то заинтересует, я сообщу незамедлительно.)

Человек тридцать пассажиров, толпившиеся у касс Мичуринского вокзала, дружно посмеялись моей наивности: оказывается, им твёрдо заявили, что-де мест свободных в 31-м скором нет ни единого.

Я пристроился в хвост очереди и начал познавать секреты железнодорожно-пассажирской жизни. Составы на Москву через Мичуринск шастают один за другим, но на каждый или вовсе не продают, или одно, два, много — три места. Оно бы и ладно: нет свободных мест, что ж тут поделаешь? Но вот странность: вдруг к кассе подскакивает человек в железнодорожной форме, кричит: «Я проводник с этого поезда!», — и приобретает в свой собственный вагон несколько билетов. У меня голова пошла кругом, но умные соседи из очереди объяснили мне хитрую механику: проводник сам покупает билеты и сажает на эти места пассажиров, но уже за двойную цену — и измученные пассажиры довольны, и проводник сыт, и ревизор носу не подточит…

Отстояв ночь у касс, понаблюдав, как суровая с пассажирами кассирша ласково и охотно обслуживает подбегающих ушлых проводников, успешно приватизировавших государственные вагоны, я сел на обратный из Москвы и покатил в родимый Тамбов. В вагоне я прикорнул, и мне приснился странный, нелепый сон: в магазине дают колбасу по десять рублей за кило. У кассы—миллионная очередь. И вдруг продавщица мне подмигивает: платите, голубчик, двадцатку за килограмм, и колбаса ваша без всякой очереди. Я её всю приватизировала…

Не дай Бог, сон в руку!