Раздумья о жизни в стиле брейк

«Вrеак (англ.) — ломать, разбивать, взламывать, прокладывать (новые пути), размыкать (цепь), трещина, прорыв, рассвет, раскол, ошибка, луч надежды, сигнал опасности («Берегись!») — (Из англо-русского словаря)».

Эти строки в виде эпиграфа помещены на программке к спектаклю «Кабанчик» по пьесе Виктора Розова. А жанр постановки обозначен как брейк-драма в двух действиях.

Как обычно, начинает медленно гаснуть свет в зале… И вдруг в полумраке по центральному покатому проходу проносится к рампе скейтбордист, отталкивается в последний момент от своей быстрой доски, взлетает, перекувыркнувшись через голову, на сцену, а там уже пульсирует электронная музыка, корчатся в механических конвульсиях брейк-данса его приятели и подружки: транс, кайф, балдёж, наркотическое опьянение ритмами сегодняшнего дня — таков мир этих подростков, их лица просто-напросто пугают, особенно зрителей старших поколений, отсутствием человеческого, живого выражения, словно мальчики и девочки и впрямь на время превратились в танцующих роботов.

Брейкеры потом будут по ходу спектакля то и дело появляться в свете рампы, будут танцевать, драться между собой, приставать к прохожим — одним словом, группа брейк-данса Дома культуры «Электрон», приглашённая режиссёром-постановщиком Сергеем Трапани для участия в спектакле, будет как бы играть коллективную роль нынешнего поколения молодёжи, вернее, той её части, которая пытается тянуться за Западом, культивируя на нашей отечественной славянской почве ростки импортной поп-культуры.

Что ж, задумку режиссёра можно понимать по-разному. Во-первых, этот брейк-приём, конечно же, вносит в спектакль ту динамику, ту подчёркнутую современность и молодёжность, которых так остро не хватает в работах нашего областного театра. Думаю, это в какой-то мере повлияло на успех «Кабанчика» у зрителей. Во-вторых, музыкальный и видовой фон из брейк-данса понадобился, на мой взгляд, и для того, чтобы завлечь зрителя, заманить его сначала «не в ту сторону», а потом постепенно и незаметно подвести к «правильному» выводу, к той мысли, которую и пытаются утвердить авторы постановки. Иначе говоря, если брейкеры в целом, в своей толпе, как они показаны на сцене, не могут вызывать симпатий, сочувствия, понимания у тех из нас, кто сам не увлекается брейк-дансом или «металлом» (постановку вполне можно было бы сделать и как «хэвиметл»-драма!), то, показав нам в героях спектакля Алексее и Оле представителей нынешней юности страны крупным планом, авторы словно утверждают: смотрите, не все из них бездумны, бесчувственны, равнодушны, есть и мыслящие ребята…

Впрочем, как бы ни расшифровывались в «Кабанчике» на тамбовской сцене брейк-метафоры, лично мне они показались несколько наивными, как наивной, в какой-то мере, можно назвать и саму пьесу прославленного драматурга В. Розова. Смотришь спектакль, следишь за сюжетом и невольно думаешь: боже мой, что же такого запретного, страшного увидели в своё время чинуши от театра в «Кабанчике», что не допускали её на сцену несколько лет? Конечно, реалии, лёгшие в основу пьесы, были тогда ещё в новинку: председатель горисполкома приморского города-курорта оказался вдруг взяточником и вором. Общественность об этом узнала, были публикации в газетах, а почему в театре об этом нельзя было говорить, непонятно.

Сегодня «Кабанчик», конечно же, по своей остроте, актуальности «устарел»: что там мэр городка, хотя и курортного, когда мы пережили уже и краснодарские, и волгоградские, и узбекистанские, и казахстанские разоблачения, когда народ узнал всю правду о таких высокопоставленных взяточниках, ворах, таких крупных организаторах коррупции, что «разоблачения» в пьесе В. Розова уже нас не потрясают, не приводят в шоковое состояние.

Поэтому-то и кажутся несколько наивными на сцене страдания юного Алексея — сына проворовавшегося мэра, и особенно его театральное самоубийство в финале спектакля. Я не знаю, откровенно говоря, как поступил реальный сын председателя горисполкома, я даже верю в жестокость мук, которые показывает в своем герое эмоциональный молодой актёр Алексей Дульский, но вот в финальный выстрел я не верю.

Почему? Да хотя бы потому, что тогда пропадает в пьесе весь смысл его знакомства с Олей (Елена Тюрганова), пробуждающееся, как можно понять, в их душах чувство. Именно это должно было удержать Алексея от трагического исхода, тем более, что он не сделал подобного раньше, по горячим следам, сразу после ошеломительного, надо верить, разоблачения отца.

Это можно бы отнести к слабостям драматургического материала, если бы не был известен опубликованный вариант «Кабанчика» с открытым, без самоубийства, финалом. И в данном случае, мне кажется, не стоило бы делать пьесу наивнее, чем она есть на самом деле.

Однако из отзывов зрителей понятно, что удачное в спектакле перевешивает промахи, и в целом постановка волнует, вызывает серьёзные вопросы, обозначает болевые проблемы. И одна из самых главных — ответственность отцов перед детьми за их судьбы, их души и характеры. И, надо отметить, «отцы» в «Кабанчике» показаны, если можно так выразиться, тревожно. Юрий Алексеевич Огородников, или как зовёт его Алексей, Юраша (В. Щербаков) — личный шофер бывшего мэра, имеющий высшее образование, привыкший к холуйству, услужению своему хозяину, с одной стороны, и с чувством достоинства, пользующийся до сих пор, даже после падения шефа, «авторитетом» в городе (может, к примеру, пропуск достать на закрытый пляж). А вот Василий Прокофьевич Богоявленский (К. Фурман), «предок» Оли, ректор столичного вуза, эдакий зажравшийся сибарит-барин, пекущийся о моральном облике дочери, но сам имеющий для полноты жизни молодую любовницу. Не совсем симпатична и мать Алексея, не понимающая трагедии сына, думающая только о том, как разодеть его да перекормить. А уж о самом отце Алексея, которого, правда, нет среди действующих лиц, но который является одним из главных героев спектакля, я уж и не говорю…

Таким образом, тем зрителям, что постарше (именно на них в первую очередь ориентирована постановка) предлагается взглянуть на себя посамокритичнее со стороны, задуматься о своей жизни и попытаться, наоборот, в детях разглядеть уже взрослых людей.

Ведь брейк — это не жизнь, это временное возрастное состояние юного организма. Потом «дети» сами станут «отцами».