Пустой звон

В наши дни фантастикой и книгами «ужасов» удивить кого-либо трудно — продаются на каждом углу. Но самую ужасную книгу я прочитал только что — роман липецкого писателя В. Топоркова «Колокола земли» (М.: Современник, 1991)…

Впрочем, я вот что сейчас сделаю, я сначала похвалю В. Топоркова. А его есть за что хвалить: роман в 240 страниц написан вполне грамотно, гладко, без особых лексических ляпов. Ну разве что автор не всегда точное значение слов помнит. Напишет, например, о герое: «высокий, коренастый мужчина», — забывая, что коренастыми называют, наоборот, невысоких и широкоплечих людей. Ну да, повторю, таких мест немного в книге.

Стоит похвалить В. Топоркова и за обилие героев: не испугался, населил роман целым колхозом, одних персонажей мужского пола что-то около двадцати. Правда, получились они внешне похожими друг на дружку, почему-то все до единого высоки ростом. Оно, понятно, события в «Колоколах земли» не в Японии совершаются, а в Центральном Черноземье, но и у нас не все же богатыри двухметровые, встречаются и пониже колхознички, покоренастее.

Непременно похвалил бы я романиста за то, что пытается писать он живо, динамично, напирает на диалоги, подпускает экспрессии в повествование. Хотя, конечно, странная у него, у романиста то есть, манера небрежно обращаться с местоимениями. Читаешь, к примеру: «Степана и силой, и терпением, кажется, бог не обидел. Два дня назад, когда он встретился с Плаховым в поле…», — и в недоумении хлопаешь ресницами: кто «он»? Ведь Степан и есть Плахов — одно и то же лицо! Вернёшься на полстраницы назад и поймешь: «он» — это другой герой, который — Бобров. И таких «тёмных» мест в романе — сплошь и рядом на каждом шагу…

Однако ж, чувствую, хвалить В. Топоркова трудновато, но ведь и ругать особо не за что. Серьёзно говорю, роман «Колокола земли», как следует отредактировав, вполне можно было бы выдвигать на литературную премию, каковые и давали за подобные произведения ещё лет пять назад, не задумываясь, а авторов объявляли Героями Соцреалистического Труда. Все изюминки «прежней» литературы имеются в «Колоколах земли»: и сверхположительный герой-новатор (главный агроном колхоза Бобров), и отрицательный герой-консерватор (председатель колхоза Дунаев), и бескомпромиссная борьба между ними, и, как водится, прекрасная героиня Лариса, которая мечется между двумя героями и в финале выбирает-таки героя-новатора… А уж пафоса, риторики, лозунгов в повествовании — хоть отбавляй.

И ведь что обидно: о проблеме из проблем попытался сочинить роман В. Топорков — о судьбе русского чернозёма, о гибели его, но как он это сочинил, как сочинил!

«Не знаю, как тебе, а мне иногда кажется — бьёт земля наша сейчас в колокола, требует сострадания, может быть, спасения…»

Это одна крайность: сплошной звон, красивости. А на другой странице:

«На земле хозяином должен быть агроном. В высоком понимании этого слова! Не конъюнктурщик, возвеличивающий сегодня одну культуру, а завтра другую, не ретроград, цепляющийся за старое, а истинный хлебороб, человек, заинтересованный в сохранности и приумножении силы земли. Ведь ещё Маркс говорил, что человек по своей сути созидатель, способный сохранять природу на века…»

И так целыми абзацами если не из учебника по агрономии, то из передовицы областной партийной газеты былых времён.

Иные читатели (если они будут у этой книжки) могут подумать, что «Колокола земли» — произведение весьма смелое: как же, система планового хозяйства критикуется, в отрицательных героях исполнительный председатель передового колхоза, не особо симпатичен и даже консервативен слегка секретарь обкома партии… Не верьте. Всё это — конъюнктура чистой воды. Роман сочинялся, когда обо всём этом писалось уже в газетах. Душок конъюнктурности особенно ощутим в почтении автора к печально известному антихмельному указу 1985 года. Уж отрицательные персонажи все непременно пьют. И больше всех — Дунаев. Тут герой, вернее — автор, меры не знает. Вот угощает Дунаев гостя-иностранца, сидят они за столом вдвоём, и уже «гора пустых бутылок выстроилась на кухне». Пора и кончать, думает читатель, — отравиться ведь можно, но автор неумолим: «Они пили ещё долго… англичанин короткими глотками лакал водку…» Там и до ссоры дело дошло, чуть не до драки: бедный англичанин не знал, что «лакает» водку с плохим человеком, с отрицательным персонажем.

Зато если В. Топорков задумает переживания «хорошего» Боброва описать, то красок, эпитетов, жара тоже не пожалеет:

«Евгений Иванович ещё сквозь сон вздрогнул… грохот вселил в душу тревогу… Он огляделся и пришёл в ужас… затрясло, как в лихорадке, сердце его дрогнуло… Он с тревогой поглядывал… тоскливее становилось на душе… Бобров чувствовал — судорогой начало сводить тело и холодный пот, как стылый дождь, покрыл лицо… Обожгли эти слова Боброва, обида как стрелой пронзила…»

И т. д., сцена эта бесконечна — вот ведь как переживает за родной колхоз настоящий коммунист!

Мучительно читая сей «шедевр», я всё думал: да чем же кончит автор? Неужто, как и должно в подобной соцреалистической литературе, «хороший» Бобров победит? Но нет, В. Топорков, чувствуется, литератор опытный, делает в финале ход конём: действие в «Колоколах земли» обрывается аккурат 10 ноября 1982 года. Понимаете? Только вроде Бобров на лопатках оказался, проиграл бой ретроградам, а ему сообщают: так, мол, и так — Брежнев помер! И всё. А дальше, читатель, делай вывод сам: старая жизнь кончилась, начинается новая. Ура! Наступает время Бобровых, истинных коммунистов, время перестройки и побед. Звоните, колокола!..

И последнее: рецензентом этого «романа» значится — А. Чехов. Надо полагать — не Антон Павлович, уж он подобную трезвонную беллетристику вряд ли бы благословил.