Без задней мысли…

В истории литературы известен такой факт — прибегает Некрасов к Белинскому с первой рукописью молодого Достоевского и восклицает:

— Новый Гоголь явился!

А строгий критик восторженному поэту на это:

— У вас Гоголи-то как грибы растут.

К счастью, Некрасову не пришлось краснеть за своего протеже — Достоевский оказался достоин таких рекомендаций. А вдруг бы ошибся поэт?

Рискованно, ох рискованно представлять новое имя в литературе. С одной стороны, и подбодрить новичка хочется, но, с другой, так легко переборщить с маслом, которым, конечно, каши не испортишь, но… Так ли уж редки аннотации на возвышенных тонах к первым книгам начинающих авторов, в которых за восклицательными знакам так и слышится: новый Гоголь явился! Чувствуя себя в такие моменты, может быть, Некрасовым, рекомендатель не затрудняет себя вопросом: а Достоевского ли он рекомендует-представляет? Может, он переборщил, и читатель поймёт это?

Во вступительном слове к дебютному сборнику рассказов воронежского писателя Сергея Пылёва «И будет ясный день» (Воронеж, 1980) маститый Юрий Гончаров написал: «Что можно сказать о его прозе? Её питают лучшие традиции русской реалистической литературы…» Читатель верит Ю. Гончарову — почему же нельзя сказать? Сказать всё можно. И уже возникает смутное желание взять, да и прочесть эту книгу, напитанную лучшими традициями.

Тем более, что рекомендатель далее убеждает: «Пылёв ни в чём не прибегает к нарочитой усложнённости, изобличающей сочинённость: и сюжеты, и словесная ткань его рассказов отличаются простотой, которую хочется назвать умной…»

Трудно понять, что подразумевает Ю. Гончаров под нарочитой усложнённостью, если не замечает её в прозе С. Пылёва. Вот, к примеру, рассказ «Работящий». На поле бригадира Мохначёва приехали шефы из города долбить ломами (!) свёклу из мёрзлой земли. Среди них — бывший агроном этого колхоза Евгений Семёнович Крагин. И вот этот агроном с такой довольно редкой фамилией вцепился в лом и надолбил за день свёклы нормы на три. И ни он Мохначёва не узнаёт, ни Мохначёв его (хотя ему уже объяснили, что это — Крагин) до самого вечера. Автору надо, чтобы герои не узнавали друг друга до финала рассказа, и они (попрёшь разве против-то?) не узнают…

В следующем рассказе, «События межпланетного характера», весь сюжет держится на том, что старший мастер Егорунин, гуляя по осеннему лесу с женой, «просто так, без задней мысли, вдруг решил не разговаривать с Лелькой первым». Без задней мыслей он не разговаривал с супругой Лелькой день, не разговаривал два, а потом чуть и не изменил ей, всё так же, без задней мысли, ибо рядом работала Галя, и Галя такая, что Егорунин «с удовольствием думал об этой смелой хорошей девушке»…

В «Метеорите» два человека ищут этот самый небесный камушек и, в конце концов, находят. Только один искал ради наживы, в торой — в интересах науки. Оба с нормальным зрением, но по воле автора бескорыстный сразу разглядел, что это «обыкновенный железобетон от опоры», а корыстолюбцу глаза застит и застит, так он, бедный, до последних строк рассказа бетон за небесное вещество и принимает…

Да-а-а, не прибегает молодой автор к нарочитости в сюжетах, точно так же, как и в словесной ткани, по утверждению Ю. Гончарова. Он пишет нарочито просто:

«— Лягушки у тебя там (В банке с молоком. — Н. Н.) нет, хозяйка? — усмехнулся Голядин, помятуя, как однажды в Волгограде купил на рынке глечик молока с холодушками…» («Чемпион по игре в поддавки»)

«И думает Катя, что это будет детская забава, а гляди же, Витаха и взмокреет… Попросит его: — Дай хоть поглядеть, что ты там накуевдил?..» («Несправедливость»)

То вдруг С. Пылёв сообщит, что его герой носит шапку пятый сезон «и в хвост и в гриву», то вода в его рассказе вдруг «дерзко блистает», то вообще непонятные слова пойдут, вроде «оклыгать», «затетешкать», «чиргигигать», которых и у Даля не найдёшь. Многие герои С. Пылёва почему-то любят «строжеть», «становиться строгими», а многие ещё и любят «озадачиваться» — то один озадачится, то другой…

Немудрено, что озадачится иногда и читатель — просто так, без задней мысли. Этого озадачивания могло бы и не быть, если бы опытный писатель Ю. Гончаров, представляя младшего товарища по перу, предупредил, что С. Пылёву есть ещё над чем поработать, что встречаются у него слабые места, шероховатости. Притом, С. Пылёва есть за что хвалить, не прибегая к преувеличениям — отдельные рассказы в сборнике написаны вполне добротно.

И если в следующем сборнике молодого автора удачных произведений будет меньше, то не озадачится ли вместе с читателями уже и Ю. Гончаров?