Не без иронии…

Никто, наверное, не станет требовать от начинающего поэта, чтобы он писал стихи лучше Есенина или Блока, или хотя бы не хуже (а, собственно, почему бы и нет?). Но требовать, чтобы стихи эти были грамотными и имели хоть какой-либо маломальский смысл — наше, читателей, право. Можно подумать, что в этом требовании проскальзывает какое-то неуважение к молодым поэтам (и поэтессам), но на самом деле здесь высказана простая мысль, что, предлагая нам откровенно слабые стихи, они, поэты, выказывают нам своё неуважение и невольно этим провоцируют нас на подобающий тон.

Высказав эти, наиболее общие, замечания о поэзии, рассмотрим поэтическое творение Нины Красновой, всего только одно, и постараемся это сделать без всякой иронии, хотя это и будет трудновато (я имею в виду — обойтись без иронии). Вот первая строфа. В тексте мною сразу сделаны некоторые выделения для удобства разбора.

Как видим, человек, которого любит женщина, на неё не обращает внимания. О какой иронии здесь может идти речь? Она может, вероятно, смотреть в этот момент на него с болью, тоской, горечью, обидой и т. д. Или же здесь что-то новое открыто в сфере чувств? А может, просто незнание точного значения слова? Или желание во чтобы то ни стало подобрать рифму к красивому и редкому слову «бегонии»? Вопросов возникает предостаточно. Что же касается «чего» вместо «почему», то это никак не объяснишь, как просто безграмотностью.

Сразу отметим, что если связать эти вопросы с содержанием предыдущей строфы, то получается, что героиня просит возлюбленного смотреть не на бегонии (невзрачные довольно-таки цветики), но и не на неё саму, а всего только… на её платье. Глубоко и загадочно!

И не могут не озадачить последние две строки: авторша, по-видимому, хотела сказать, что он смущал её круглосуточно или телепатией (что понятно почти), или, что он смущал её по телевидению (что понятно уже не совсем). Ужасно не хочется подозревать всю ту же безграмотность.

Первая фраза полна многозначительности. Но полна ли она смысла? Что хотела поэтесса этим сказать? Что героиня видит и предчувствует заранее? Это остаётся загадкой, ибо перед нами всё стихотворение, больше нет ни строки. Сногсшибательное «мня» добавляет против воли авторши иронии в это — по задумке — лирическое стихотворение. Знакомое уже «чего» и неизвестно откуда взявшееся вязание (ведь не хотела же она сказать, что, «мня» фантик, она одновременно там что-то вяжет?) вносят ещё больше несуразицы в этот двенадцатистрочный стишок.

Можно ещё добавить: если в первой строфе перечислительная строка о минутах поначалу не сильно обращает на себя внимание, то, прочитав «Ночью, утром, вечером и днём», поймёшь. Что это авторский приём и довольно неудачный.

А вообще же — стихи не доработаны и очень слабые. А ещё лучше сказать без всякой иронии — это не стихи. Поэтому и удивительно, почему довольно уважаемый журнал «Юность» опубликовал их на своих страницах.