Дом на Пятницкой

С Петром Алёшкиным мы беседовали у «камелька» во внушительном доме на Пятницкой в Москве. Это — в двух шагах от Кремля, в Замоскворечье. Занимает сей престижный особняк издательство «Голос».

Если бы кто сказал лет тридцать тому назад Петру, что он станет со временем таким «генералом», он бы по-мальчишески, с деревенской непосредственностью только б фыркнул.

Родился он и рос в деревне Масловке Уваровского района Тамбовщины. Мать его совершенно неграмотна, отец кончил лишь два класса. А вот пунктир жизни-судьбы самого Петра: средняя школа — рабочий комсомольской стройки на газопроводе Средняя Азия-Центр — сборщик Харьковского тракторного завода — паркетчик на стройке — вновь сибирская стройка, железная дорога Сургут-Уренгой — безработный — редактор, а затем и зав редакцией издательства «Молодая гвардия» — вновь безработный — директор издательства «Столица» — президент издательской фирмы «Голос».

Плюс ко всему он окончил заочно филфак Тамбовского педагогического института и сценарный факультет Всесоюзного государственного института кинематографии (ВГИК).

Параллельно с трудовой своей биографией П. Алёшкин создавал и биографию писательскую. Он автор семи книг и трёхтомника избранных сочинений. На подходе — новый сборник его прозы.

Мы знакомы с Петром Алёшкиным уже немало лет, но я не перестаю поражаться его энергии и работоспособности. День писателя, президента «Голоса» и секретаря Союза писателей России П. Алёшкина расписан действительно по минутам. Достаточно сказать, что до меня он давал интервью известному журналисту Льву Колодному для «Московской правды», а вечером того же дня его ждали в студии телевидения на прямой эфир.

Поэтому вопросы приходилось задавать обоймами — хотелось побеседовать о многом. Напомню ещё, что «Тамбовка» рецензировала уже в своё время книги П. Алёшкина «Тихие дни осени», «День и вечер», «Заросли» и другие.

— Пётр, как ты относишься к тому, что некоторые «старые» люди считают твой роман об Антонове «Время великой скорби» искажением истории? Насколько роман документален?

— Впервые слышу об этом. Наоборот, читатели говорят мне, что после знакомства с моим романом, они по-новому взглянули на крестьянскую войну на Тамбовщине. Конечно, я не так наивен, чтобы считать, будто события у меня описаны полностью объективно. Автору всегда трудно быть объективным, если он пишет с душой. Тем более, я человек эмоциональный. Я могу в дальнейшем изменить свою точку зрения на те события под влиянием новой информации, но когда писал, я, конечно, выражал своё отношение к событиям на основе своих знаний сегодняшних. В романе «Время великой скорби» почти все события документальны, я собрал материал в тамбовских архивах, но я видел все события своими глазами. В литературе не раз изображалось одно и то же событие глазами двух-трёх участников, и все они видели это событие по-разному.

— Пишешь ли продолжение романа?

— Да, ведь вышла только первая часть. У меня собран материал на весь роман полностью. В первой части события заканчиваются 1922-м годом. Намереваюсь довести повествование до года 1989-го. Как ты помнишь, подзаголовок романа — «Эпизоды из жизни тамбовской деревни». Судьба двух главных героев — Егора Антошкина и Чикуна — переплетена с судьбой деревни Масловки. Все болевые точки найдут своё место в романе: коллективизация, война, разрушение русской деревни…

— Останется ли и в будущем тамбовская тема главной в твоём творчестве?

— От тамбовской темы мне никуда не уйти. Тамбовская земля меня вскормила и до конца дней моих все мои песни будут о ней. Даже если в центре нового романа будут Кремль и его обитатели, всё равно действие будет переноситься время от времени на тамбовскую землю. Сейчас у меня руки чешутся (и материал уже собран) — хочется засесть за многоплановый роман, где в центре Горбачёв и Ельцин. Показывая их дела, нельзя упускать из вида, как оценивает их деятельность народ, а я хорошо знаю только один народ — тамбовский. Значит, действие будет снова переноситься в Масловку.

— Правда ли, что ты строишь в Масловке дом? Значит, порывать с Тамбовщиной не собираешься?

— Да, в Масловке я начал строить дом. Надеюсь, что смогу в будущем оставить работу, Москву и засесть в деревне за письменный стол. Писать, писать — все мои мечты связаны с этим.

— Не мешает ли в тебе издатель писателю?

— Да, сильно мешает. Мало времени остаётся для творчества. А замыслы жгут, не дают покоя. Недавно завершил две повести остросюжетных, о сегодняшней боли. Одна из них «Я — убийца» опубликована в июньском номере «Нашего современника». В центре этой повести — штурм Белого дома в октябре прошлого года. Публикация вызвала резонанс у читателей. Вторая повесть «Я — террорист» должна выйти в одном из ближайших номеров этого же журнала. Только что я поставил точку в документальной повести «Мой Леонид Леонов».

— Знаю твой замысел о цикле из 25 романов «Красная паутина» — не испугался ли грандиозности задуманного? Кто подсказал идею — не Бальзак ли с Солженицыным?

— Я уверен, что успею написать весь цикл. Эта идея живёт во мне с юности. Да, подсказал мне её Бальзак, его «Человеческая комедия». Дважды я уже начинал писать романы цикла, но не хватало опыта: один — из жизни Масловки периода коллективизации под названием «Змея уползает в болото», а другой из послевоенного времени — «Тамбовские волки». Только много позже ко мне пришло более точное название всего цикла вместо прежнего «Игра» — «Красная паутина». То, что Солженицын пишет цикл романов-узлов «Красное колесо», я узнал позже.

— Теперь о «Голосе»: чем отличается от других издательств? Что главное в издательской политике?

— Издательство «Голос» отличается, например, от «Современника» тем, что мы помимо современной литературы издаём много подписных сочинений. А от «Терры» отличаемся тем, что там издают собрания сочинений ходовых авторов: Фенимора Купера, Эмара и т. п., а мы — классиков: Бальзака, Эмиля Золя, Стендаля… Разнит нас с «Террой» и другими новыми издательствами и то, что мы издаём новые произведения современных авторов, так сказать, открываем имена, и ещё мы печатаем стихи, что совсем сейчас редкость. Но мы себя не противопоставляем ни одному издательству. Все мы делаем общее трудное дело.

— А выгодно ли нынче издавать книги и, в частности, русскую литературу? Что в ближайших планах издательства?

— Сейчас большинство читателей основательно начиталось зарубежных детективов, и многие неожиданно для себя обнаружили, что лучше русской литературы — нет. Мы первыми в стране начали издавать новые произведения русских авторов, которые составляют конкуренцию импортным бестселлерам. Например, возглавляла список бестселлеров в Москве наша книга С. Высоцкого «Не загоняйте в угол прокурора». Не могу удержаться, чтобы и о своем последнем романе «Лимитчики» не упомянуть — он тоже попадал в этот престижный список.

Только что мы выпустили последний и по-настоящему великий роман Леонида Леонова «Пирамида», переиздали «В круге первом» Солженицына. Приступаем к изданию полного академического собрания сочинений Сергея Есенина к его 100-летию, идет работа над 10-томником Владимира Солоухина, 10-томником Михаила Булгакова. Вот-вот выйдет сборник прозы участников Всероссийского совещания молодых писателей, а сборник поэзии уже вышел. Свой новый роман отдал нам Василий Белов… Всех не перечислишь. По данным Книжной палаты, по итогам работы 1993-го «Голос» оказался на третьем месте среди российских издательств.

— Вероятно, в «Голос» толпой идут твои друзья и знакомые с рукописями?

— Для издателя нет друзей и знакомых. У меня жена, Татьяна, — член Союза писателей, автор нескольких книг, но в «Голосе» она не издаётся. Для издательства важно не только, чтобы рукопись была талантлива, но и, главное, чтобы принесла прибыль. Таковы законы времени.

— А существуют ли у тебя проблемы с рэкетом, пиратством?

— Конечно. Думаю, нет сейчас в России ни одной самостоятельной организации, которая не платила бы дань. Ведь правят Россией сейчас рэкетиры, вся верхушка власти — рэкетиры, которые ненавидят «эту страну». У них одна цель — набить себе карманы, пока у власти. Они почему-то никак не поймут, что власть их не вечна и скоро придётся за всё отвечать…

А с пиратством… Только один пример: издали мы роман Виктора Пронина «Банда», и он имел большой успех. Тогда я заказал писателю продолжение, выплатил аванс, и он написал роман «Банда-2», но втайне от нас заключил договор с другим издательством. Они издали первыми. Как тут быть? Что делать с таким автором?..

— Пётр, теперь вопрос как к секретарю Союза: объединятся ли наконец российские писатели?

— А зачем? Какой смысл? Чтобы опять судьба большинства писателей находилась в чьих-то одних руках? Зачем это писателям? Разве может понять писатель-реалист писателя-авангардиста? Или — наоборот. Редкий писатель получив власть, не начнет стричь своих собратьев по перу под свою гребёнку. Пишет не по-моему — не пущать в Союз. Такое было сплошь и рядом и в Тамбовском отделении Союза писателей, и везде. Теперь же можно учреждать свой Союз писателей. Это только на благо русской литературе. Нужно в каждом городе не две организации писательских иметь, а четыре, пять…

Мне один из писателей противоположного Союза сказал как-то: вот вы боретесь за возрождение России, а мы — за дачи в Переделкино. И с ними объединяться — зачем? Но это моё мнение. А если объективно смотреть — Союзы всё-таки объединятся, ведь дач в Переделкино всем не хватит, поэтому писатели того Союза поймут, что их опять провели, и вернутся к нам.

— Может быть, несколько слов о тамбовской литературе?

— Я считаю, что нет такого понятия — тамбовская литература. Я русский писатель, и в Тамбове живут русские писатели. Среди них немало хороших писателей, с большим литературным даром. Например, Виктор Герасин, Александр Акулинин, Василий Кравченко. Очень сильно начинал Валерий Кудрин из Знаменки. Но, может быть, не хватает им порой уверенности в себе, слишком мало времени уделяют они творчеству. Писать надо, писать и писать — смело, решительно, брать самые большие, сложные темы, не бояться замыслов.

— Пётр, и под конец — сложный и неохватный вопрос, но хотя бы вкратце: что такое в наши непростые для России дни патриотизм, русское самосознание?

— Думаю, что не обладают чувством любви к родной земле, то есть чувством патриотизма только больные люди. До XIX века не существовало такого словосочетания — «русское самосознание». Оно возникло как противовес взглядам так называемых «западников». После 1917-го, когда ненависть ко всему русскому стала официальной политикой государства, всё русское изгонялось и клеймилось как шовинистическое, русское самосознание загнали глубоко в подполье. В наши дни, слава Богу, русские постепенно начали вновь, хотя и с оглядкой, осознавать себя русскими. Это лично меня радует.

А самые большие патриоты на земле — американцы. Там государство следит за тем, чтобы американское самосознание всегда было на высоте. А у нас пока государство и правительство подавляют патриотические чувства, борются с ними. Но и президент наш начинает потихоньку прозревать. Думаю, со следующим президентом произойдёт взлёт русского самосознания. Я верю, что народ очнётся от апатии и выберет в президенты человека, который истинно любит русскую землю, Россию, будет отстаивать интересы России, а уж русские люди работать умеют. Я поездил по миру, несколько раз был в Германии, в США, во Франции и других странах, знаю, как там работают — до русского человека им далеко. Я уверен, если «перестройщики» в ближайшее время не сотрут Россию с лица земли, она расцветёт.

— Вот на этой оптимистической ноте давай и закончим. Успехов тебе в творчестве, книгоиздательстве, в секретарстве и в семейной жизни.

— Спасибо на добром слове.