Максимы Достоевского

Достоевский, как и должно писателю-классику, умел сжимать глубокую мысль, важное суждение до краткости афоризма, яркой и запоминающейся максимы. Причём, как правило, сентенция-афоризм в мире Достоевского высказывается не автором, а непосредственно самим героем, добавляя резкий штрих в обрисовку его характера, портрета, сути души. Важно и то — когда, при каких обстоятельствах и как максима рождается, оформляется в слова.

К примеру, уже сверх меры затёртое «Мир спасёт красота» упоминается к месту и не к месту как сентенция самого Достоевского. Более внимательные читатели соотнесут это суждение всё же с именем князя Мышкина. И лишь немногие обращают внимание на то, что сам-то князь за это категоричное и совершенно идеалистическое утверждение ответственность, в общем-то, не берёт, на своём авторстве не настаивает. Сначала слова эти звучат в передаче умирающего желчного Ипполита Терентьева, причём и он услышал их отнюдь не от самого Мышкина, а всего лишь от Коли Иволгина («— Правда, князь, что вы раз говорили, что мир спасёт “красота”? Господа, — закричал он громко всем, — князь утверждает, что мир спасёт красота! <…> Мне это Коля пересказал...»). А затем этот афоризм повторяет-цитирует уже Аглая Епанчина — причём в раздражении, опять же желчно: «— Слушайте, раз навсегда, — не вытерпела наконец Аглая, — если вы заговорите о чём-нибудь в роде смертной казни, или об экономическом состоянии России, или о том, что “мир спасёт красота”, то... я, конечно, порадуюсь и посмеюсь очень, но... предупреждаю вас заранее: не кажитесь мне потом на глаза!..» Князь оба раза отмалчивается. Вот и возникают резонные вопросы-сомнения: действительно ли князь это сказал? Так ли в точности он сказал-сформулировал? Не искажена ли, не перевёрнута ли его мысль в пересказе?.. Так что, строго говоря, получается, что ни князь Мышкин (герой), ни тем более Достоевский (автор) за это прекрасное, но утопическое утверждение ответственности не несут.

Конечно, есть-встречаются в текстах Достоевского максимы, сказанные им от своего имени, выражающие впрямую его кредо, его философию, его логические и этические принципы. В первую очередь, — в «Дневнике писателя», статьях, письмах. «Нельзя версты пройти, так пройди только сто шагов, всё же лучше, всё ближе к цели, если к цели идёшь» («Зимние заметки о летних впечатлениях»), — мысль, конечно и без сомнений, самого Фёдора Михайловича. Но и в некоторых повестях-романах, бывает, герои (наиболее автобиографичные и автопортретные) формулируют афоризмы, под которыми сам Достоевский смело мог подписаться, к примеру: «Деньги есть чеканенная свобода» (Горянчиков — «Записки из Мёртвого дома»). Недаром Н. Фон-Фохт в воспоминаниях о встречах с Достоевским приводит этот афоризм в прямой речи писателя.

Ниже приведены в основном образчики того, как герои писателя непосредственно сами формулируют-выдают максимы, зачастую приводящие и в недоумение своей мрачностью, безысходностью, а то и своим цинизмом многих читателей и критиков. Надо полагать, вдумчивый читатель сам не станет приписывать эти крайние суждения автору. Но на всякий случай всё же стоить указать имена героев-«максималистов».

«Бедные люди»

• Воспоминания, радостные ли, горькие ли, всегда мучительны… но и мучение это сладостно. (Варенька Добросёлова)

• Несчастие — заразительная болезнь.  (Варенька Добросёлова)

• Бедные люди капризны, — это уж так от природы устроено.  (Макар Девушкин)

«Хозяйка»

• А неприятно, когда глупый человек, которого мы прежде любили, может быть, именно за глупость его, вдруг поумнеет, решительно неприятно.

«Белые ночи»

• Когда мы несчастны, мы сильнее чувствуем несчастья других… (Мечтатель)

«Дядюшкин сон»

• Всякий провинциал живёт как будто под стеклянным колпаком. Нет решительно никакой возможности хоть что-нибудь скрыть от своих почтенных сограждан. Вас знают наизусть, знают даже то, чего вы сами про себя не знаете. Провинциал уже по натуре своей, кажется, должен бы быть психологом и сердцеведом. Вот почему я иногда искренне удивлялся, весьма часто встречая в провинции вместо психологов и сердцеведов чрезвычайно много ослов. (Хроникёр)

• Тирания есть привычка, обращающаяся в потребность. (Хроникёр)

«Униженные и оскорблённые»

• Она (Наташа) предвкушала наслаждение любить без памяти и мучить до боли того, кого любишь, именно за то, что любишь, и потому-то, может быть, и поспешила отдаться ему в жертву первая. (Иван Петрович)

• Иногда человек чувствует непреодолимую потребность, чтоб его кто-нибудь пораспёк. (Иван Петрович)

• В женском характере есть такая черта, что если, например, женщина в чём виновата, то скорей она согласится потом, впоследствии, загладить свою вину тысячью ласк, чем в настоящую минуту, во время самой очевидной улики в проступке, сознаться в нём и попросить прощения. (Князь Валковский)

• Всякая любовь проходит, а несходство навсегда остаётся. (Князь Валковский)

• Если б только могло быть (чего, впрочем, по человеческой натуре никогда быть не может), если б могло быть, что б каждый из нас описал всю свою подноготную, но так, чтоб не побоялся изложить не только то, что он боится сказать и ни за что не скажет людям, не только то, что он боится сказать своим лучшим друзьям, но даже и то, в чём боится подчас признаться самому себе, — то ведь на свете поднялся бы тогда такой смрад, что нам бы всем надо было задохнуться. (Князь Валковский)

«Зимние заметки о летних впечатлениях»

• Нельзя версты пройти, так пройди только сто шагов, всё же лучше, всё ближе к цели, если к цели идёшь.

• Прежде хоть что-нибудь признавалось, кроме денег, так что человек и без денег, но с другими качествами мог рассчитывать хоть на какое-нибудь уважение; ну, а теперь ни-ни. Теперь надо накопить денежки и завести как можно больше вещей, тогда и можно рассчитывать хоть на какое-нибудь уважение. И не только на уважение других, но даже на самоуважение нельзя иначе рассчитывать.

• Можно быть даже и подлецом, да чутьё о чести не потерять…

«Записки из Мёртвого дома»

• Человек есть существо, ко всему привыкающее и, я думаю, это самое лучшее его определение.

• Деньги есть чеканенная свобода.

• Он (Аким Акимыч) должен был считать себя чрезвычайно умным человеком, как и вообще все тупые и ограниченные люди.

• Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что по смеху можно узнать человека, и если вам с первой встречи приятен смех кого-нибудь из совершенно незнакомых людей, то смело говорите, что это человек хороший.

«Записки из подполья»

• Дальше сорока лет жить неприлично, пошло, безнравственно! Кто живёт дольше сорока лет, — отвечайте искренно, честно? Я вам скажу, кто живёт: дураки и негодяи живут. Я всем старцам это в глаза скажу, всем этим почтенным старцам, всем этим сребровласым и благоухающим старцам! Всему свету в глаза скажу! Я имею право так говорить, потому что сам до шестидесяти лет доживу. До семидесяти лет проживу! До восьмидесяти лет проживу!.. (Подпольный человек)

• Я постоянно считал себя умнее всех, которые меня окружают, и иногда, поверите ли, даже этого совестился. По крайней мере, я всю жизнь смотрел как-то в сторону и никогда не мог смотреть людям прямо в глаза. (Подпольный человек)

• Развитой и порядочный человек не может быть тщеславен без неограниченной требовательности к себе самому и не презирая себя в иные минуты до ненависти. (Подпольный человек)

• …любовь-то и заключается в добровольно дарованном от любимого предмета праве над ним тиранствовать.  (Подпольный человек)

«Игрок»

• Человек — деспот от природы и любит быть мучителем. (Игрок)

• Действительно, человек любит видеть лучшего своего друга в унижении пред собою; на унижении основывается большею частью дружба; и это старая, известная всем умным людям истина. (Игрок)

«Преступление и наказание»

• Чего люди больше всего боятся? Нового шага, нового собственного слова они всего больше боятся. (Раскольников)

• Ко всему-то подлец человек привыкает! (Раскольников)

• Подлец человек! И подлец тот, кто его за это подлецом называет. (Раскольников)

• Истинно великие люди, мне кажется, должны ощущать на свете великую грусть. (Раскольников)

• Бедность не порок… но нищета, милостивый государь, нищета — порок-с. (Мармеладов)

• Ведь надобно же, чтобы всякому человеку хоть куда-нибудь можно было пойти. Ибо бывает такое время, когда непременно надо хоть куда-нибудь да пойти! (Мармеладов)

• У женщин случаи такие есть, когда очень и очень приятно быть оскорблённою, несмотря на всё видимое негодование. (Свидригайлов)

• Умная женщина и ревнивая женщина — два предмета разные. (Свидригайлов)

«Идиот»

• Дура с сердцем и без ума такая же несчастная дура, как и дура с умом без сердца. (Генеральша Епанчина)

• Правду говорят только те, у кого нет остроумия. (Фердыщенко)

• В отвлечённой любви к человечеству любишь почти всегда одного себя. (Настасья Филипповна)

• Мир спасёт красота. (Князь Мышкин)

• Сострадание есть главнейший и, может быть, единственный закон бытия всего человечества. (Князь Мышкин)

• Женщина способна замучить человека жестокостями и насмешками и ни разу угрызения совести не почувствует, потому что про себя каждый раз будет думать, смотря на тебя: «Вот теперь я его измучаю до смерти, да зато потом ему любовью моею наверстаю…» (Князь Мышкин)

• Трус тот, кто боится и бежит; а кто боится и не бежит, тот ещё не трус. (Князь Мышкин)

• Люди и созданы, чтобы мучить друг друга. (Ипполит Терентьев)

• Есть люди, которые в своей раздражительной обидчивости находят чрезвычайное наслаждение, и особенно когда она в них доходит (что случается всегда очень быстро) до последнего предела; в это мгновение им даже, кажется, приятнее быть обиженными, чем не обиженными. (Ипполит Терентьев)

• Знайте, что есть такой предел позора в сознании собственного ничтожества и слабосилия, дальше которого человек уже не может идти и с которого начинает ощущать в самом позоре своём громадное наслаждение… (Ипполит Терентьев)

«Вечный муж»

• Самый уродливый урод — это урод с благородными чувствами… (Вельчанинов)

«Бесы»

• Человек в стыде обыкновенно начинает сердиться и наклонен к цинизму. (Хроникёр)

• Женщина всегда женщина, будь хоть монахиня. (Хроникёр)

• Как многие из наших великих писателей, он (Кармазинов) не выдерживал похвал и тотчас же начинал слабеть, несмотря на своё остроумие. (Хроникёр)

• Вообще я сделал замечание, что будь разгений, но в публичном лёгком литературном чтении нельзя занимать собою публику более двадцати минут безнаказанно. (Хроникёр)

• Есть дружбы странные: оба друга один другого почти съесть хотят, всю жизнь так живут, а между тем расстаться не могут. Расстаться даже никак нельзя: раскапризившийся и разорвавший связь друг первый же заболеет и, пожалуй, умрёт, если это случится. (Хроникёр)

• Взаимное уединение чрезвычайно иногда вредит истинной дружбе. (Хроникёр)

• Возвышенная организация (личности) даже иногда способствует наклонности к циническим мыслям, уже по одной только многосторонности развития. (Хроникёр)

• Все одарённые и передовые люди в России были, есть и будут всегда картёжники и пьяницы, которые пьют запоем. [Пер. с фр.] (Степан Трофимович Верховенский)

• Брак — это нравственная смерть всякой гордой души, всякой независимости. (Степан Трофимович Верховенский)

• Чтобы сделать правду правдоподобнее, нужно непременно подмешать к ней лжи. (Степан Трофимович Верховенский)

• Самые высокие художественные таланты могут быть ужаснейшими мерзавцами и… одно другому не мешает. (Степан Трофимович Верховенский)

• Глупость, как и высочайший гений, одинаково полезны в судьбах человечества… (Степан Трофимович Верховенский)

• Кто смеет убить себя, тот Бог. (Кириллов)

• Человек несчастлив потому, что не знает, что он счастлив; только потому. (Кириллов)

• Есть вещи… о которых не только нельзя умно говорить, но о которых и начинать-то говорить неумно. (Пётр Верховенский)

• Истинно великий народ никогда не может примириться со второстепенною ролью в человечестве или даже с первостепенною, а непременно и исключительно с первою. (Шатов)

• Вся вторая половина человеческой жизни составляется обыкновенно из одних только накопленных в первую половину привычек. (Ставрогин)

• В чужой беде всегда есть нечто нам приятное. (Ставрогин)

«Подросток»

• Как это так выходит, что у человека умного высказанное им гораздо глупее того, что в нём остаётся? (Подросток)

• Иная женщина обольщает красотой своей, или там чем знает, в тот же миг; другую же надо полгода разжёвывать, прежде чем понять, что в ней есть; и чтобы рассмотреть такую и влюбиться, то мало смотреть и мало быть просто готовым на что угодно, а надо быть, сверх того, чем-то ещё одарённым. (Подросток)

• Тайное сознание могущества нестерпимо приятнее явного господства. (Подросток)

• Есть три рода подлецов на свете: подлецы наивные, то есть убеждённые, что их подлость есть высочайшее благородство, подлецы стыдящиеся, то есть стыдящиеся собственной подлости, но при непременном намерении всё-таки её докончить, и наконец просто подлецы, чистокровные подлецы. (Подросток)

• Уединённое и спокойное сознание силы! Вот самое полное определение свободы, над которым так бьётся мир! (Подросток)

• Быстрое понимание — лишь признак пошлости понимаемого. (Подросток)

• Кого больше любишь, того первого и оскорбляешь. (Подросток)

• Чаще всего в смехе людей обнаруживается нечто пошлое, нечто как бы унижающее смеющегося, хотя сам смеющийся почти всегда ничего не знает о впечатлении, которое производит. (Подросток)

• Я тысячу раз дивился на эту способность человека (и, кажется, русского человека по преимуществу) лелеять в душе своей высочайший идеал рядом с величайшей подлостью, и всё совершенно искренно. (Подросток)

• Женщины небольшие мастерицы в оценке мужских умов, если человек им нравится, и парадоксы с удовольствием принимают за строгие выводы, если те согласны с их собственными желаниями. (Подросток)

• Кто лишь чуть-чуть не глуп, тот не может жить и не презирать себя, честен он или бесчестен — это всё равно. Любить своего ближнего и не презирать его — невозможно. (Версилов)

• Краткость есть первое условие художественности. (Князь Сокольский)

«Братья Карамазовы»

В большинстве случаев люди, даже злодеи, гораздо наивнее и простодушнее, чем мы вообще о них заключаем. Да и мы сами тоже. (Повествователь)

Не стоит она (высшая гармония) слезинки хотя бы одного <…> замученного ребёнка… (Митя Карамазов)

Влюбиться можно и ненавидя. (Митя Карамазов)

Подлецом может быть всякий, да и есть, пожалуй, всякий, но вором может быть не всякий, а только архиподлец. (Митя Карамазов)

Чтобы полюбить человека, надо, чтобы тот спрятался, а чуть лишь покажет лицо своё — пропала любовь. (Иван Карамазов)

Нет заботы беспрерывнее и мучительнее для человека, как, оставшись свободным, сыскать поскорее того, пред кем преклониться. (Иван Карамазов)

Но и мученик любит иногда забавляться своим отчаянием, как бы тоже от отчаяния. (Зосима)

Много людей честных благодаря тому, что дураки. (Ракитин)