Достоевский

Перекрёсток у кольцевой станции метро «Новослободская» и утром, и в обед, и вечером напоминает азиатский базар — многолюдье, гам, толчея. Центр Москвы совсем недалеко.

Но если пойти вверх по Селезнёвской, то шум и гомон столичной жизни постепенно растворяются, и через пять-шесть минут, обогнув на площади Коммуны пятиконечную громаду Театра Советской Армии, попадаешь в удивительно тихое место — улицу Достоевского. Даже сейчас нетрудно представить себе, насколько сонной была она в те времена, когда звалась ещё Божедомкой. В начале девятнадцатого столетия здесь находилась окраина Москвы, сплошь и рядом пустыри да огороды. Только три прекрасных архитектурных оазиса радовали взоры прохожих — Екатерининский и Александровский женские институты и, между ними, Мариинская больница для бедных. В правом флигеле больницы проживала семья лекаря М. А. Достоевского, в которой 30 октября (по старому стилю) 1821 года родился второй сын — Фёдор. Вскоре семья перебралась в левый флигель, где и прошло детство будущего писателя.

Живя потом большую часть жизни в Петербурге, Достоевский навсегда сохранил в сердце любовь к родному городу и, наезжая по делам в Москву, обязательно навещал дом на Божедомке.

Здание полностью сохранилось. Разросшийся парк скрывает с улицы колоннаду главного здания, где находится теперь туберкулёзный институт. В левом трёхэтажном флигеле с 1928 года только небольшую часть первого этажа занимал мемориальный музей Достоевского. Мне посчастливилось несколько лет назад побывать в нём, увидеть рукописи гениального писателя, его личные вещи, ощутить довольно мрачную атмосферу этих стен, в которой формировался его характер…

Я говорю посчастливилось, потому что уже длительное время музей закрыт. И всё же в день рождения писателя можно прийти сюда, сесть на скамью перед памятником Достоевскому, что возвышается перед главным зданием (тогда густые кроны деревьев скроют оба флигеля) и подумать о жизни писателя, о судьбе его творческого наследия.

Как ни странно звучит это утверждение, но вся жизнь Достоевского была сплошной каторгой, постоянной несвободой. Его отец, человек суровый и крутой, ревностный слуга монархии, запрещал своим детям (кроме Фёдора были ещё три сына и две дочери) играть со сверстниками, выходить со двора, знаться с больными — вообще держал их в плотной изоляции. Потом, по воле опять же отца, вместо гимназии — учёба в закрытых пансионах со строжайшей дисциплиной. Затем «заточение» на несколько лет в ненавистное Инженерное училище. Михаил Андреевич, не жалея сил, пёкся о том, чтобы вольнодумство, идеи декабристов, витавшие в атмосфере того времени, не проникли в души его сыновей. В этом, как известно, он немного преуспел, а вот сделаться замкнутым и одиноким впечатлительному Фёдору он способствовал.

Двухгодичная лямка постылой службы военным инженером — та же каторга. А он уже знает, предчувствует свой путь — только литература. Наконец, молодой Достоевский после мучительных раздумий подаёт в отставку и становится «вольным художником», вечно голодным, но счастливым.

Да, эти неполные четыре года, с 1845 по 1849, были самыми светлыми в его не такой уж долгой жизни. Он с наслаждением пишет, пишет, пишет, ощущая в себе восторг уверенности в успехе. Несколько ранних литературных опытов «для себя», сразу же уничтоженных, переводы произведений Бальзака и Жорж Санд — репетиции перед тем, как выступить в литературе со «своим, новым словом». И вот за восемь месяцев упорного труда рождается первый роман — «Бедные люди».

«Новый Гоголь явился!» — восклицает Некрасов. «Так ещё никто не начинал из русских писателей!» — вторит ему строгий критик Белинский. Казалось, впереди широкая дорога славы, сплошные лавры, счастье и материальный достаток…

Но судьба обрушивает на Достоевского ужасный удар: в числе других петрашевцев, людей, мечтавших о переустройстве действительности, о всеобщем счастье, его приговаривают к смертной казни «через расстреляние». Их взвели на эшафот, зачитали приговор, напялили смертные балахоны на головы первым трём… Эти предсмертные минуты не раз потом вспомнит писатель в своих произведениях. Государь император «смилостивился» над политическими преступниками, и благодаря этому «всего лишь» десять лет жизни Достоевского сгорают в сибирской каторге и солдатчине. «Записки из Мёртвого дома» — страшный памятник этим годам и всему XIX веку.

А потом до конца жизни — добровольная и сладостная, но всё же изнурительная каторга литературного труда и вечная каторга безденежья. Достоевский работал надрывно, на износ, не считаясь со здоровьем, обостряя свою мучительную болезнь (эпилепсию) и приближая смерть.

«Я часто с болью сознаю, что не выразил, буквально, и 20-й доли того, что хотел бы, а может быть, и мог бы выразить», — сокрушается Достоевский в конце жизненного пути. Мало кто из великих писателей умирал в таком расцвете творческих сил. «Великое пятикнижие» зрелого Достоевского — «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Подросток» и «Братья Карамазовы» — это воистину дорога вверх по пути гениальности. Болезнь оборвала его жизнь январским днём 1881 года в самом полном разгаре литературной деятельности, словно в курьерском поезде кто-то сорвал стоп-кран. Всего за два месяца и три недели до смерти он писал: «Я намерен ещё двадцать лет жить и писать»…

Замыслов, оставшихся в записных книжках и сердце Достоевского, хватило бы ещё на одну гениальную судьбу. Он вообще совершал в литературе неслыханные доселе вещи: мог в силу обстоятельств создать высокохудожественный и объёмистый роман всего за 26 дней («Игрок»), способен был совершенно один выпускать регулярное издание по типу толстого журнала («Дневник писателя»), публиковать в периодике половину произведения, в то время как для другой только-только ещё создавались черновики («Записки из подполья»)…

Творческий потенциал Достоевского был настолько велик, что он даже страдал из-за этого — для некоторых романов у него складывались в голове до десяти и более равноценных планов. Например, работая над одной из частей «Идиота», он жалуется Майкову: «Средним числом выходило планов по шести (не менее) ежедневно. Голова моя обратилась в мельницу. Как я не помешался — не понимаю».

К Достоевскому, как и каждой титанической личности, и при жизни, и после смерти отношение было сложным и противоречивым. Одни его возносили, другие пытались ниспровергнуть. Одни его считали великим гуманистом, другие не менее великим циником, родным братом своих антигероев — Свидригайлова, Подпольного человека, Ставрогина…

Противоречивость этих мнений сумел воплотить в памятнике писателю скульптор С. Д. Меркуров. Этот памятник, созданный ещё до революции, был установлен перед московским музеем Достоевского в 1936 году. Если смотреть на него с одной точки, то на пьедестале видишь фигуру скорбного, слабого, сломленного человека, как говорится, далёкого от революции, находящегося в тупике, певца мрачности и безысходности… Если же зайти с другой стороны, перед тобой уже гордо возвышается страстный обличитель буржуазной действительности, защитник «униженных и оскорблённых», верующий в светлое будущее мира… Удивительный памятник!

Осторожно, наощупь продвигается человечество к разгадке великой тайны под названием ДОСТОЕВСКИЙ. Осмотрительное отношение к имени и наследию Достоевского продолжалось долгие годы и до революции, и после. Доходило до того, что в период «ломки дров» в литературе (1930—40-е годы) произведения писателя не включались в школьные программы, не издавались его книги.

Только с 1950-х годов началась «реабилитация» имени Достоевского. Появляется десятитомное собрание его сочинений, выходят многочисленные исследовательские работы о его творчестве, снимаются фильмы по его произведениям. Интерес к наследию гения стремительно растёт во всём мире. Уже не вызывает сомнения то, что Достоевский и его романы актуальны и современны как никогда в нашем сложнейшем XX веке. Вопросы, поставленные им перед человечеством, злободневны и сегодня, сейчас.

Например, в связи с активизацией в западном мире политического терроризма и экстремизма, общественность планеты начала снова вчитываться в роман «Бесы», чтобы лучше понять психологию этих преступников от политики. В этом прозорливом произведении Достоевский уже более ста лет назад вскрыл корни фашизма и экстремизма, предупредил человечество об их опасности.

По данным ЮНЕСКО Достоевский в наши дни самый читаемый писатель на земном шаре. Не случайно эта международная организация приняла радостное и почётное для нашей страны решение; объявить 1981 год — годом Достоевского.

Решение-то почётное и радостное, но, увы, сказываются ещё годы предосудительного отношения к писателю. Пример тому — история с московским домом автора «Преступления и наказания». Или фильм «26 дней из жизни Достоевского». Немногие, наверное, знают, что сценарий В. Владимирова и П. Финна пролежал под сукном несколько лет. Лента тогда, в начале 1970-х годов, не была снята, а вот поразительные фотопробы Василия Шукшина на заглавную роль остались. Кто их видел, наверняка подумал — какая потеря для киноискусства, для понимания образа Достоевского! После выхода в свет фильма и критика, и зрители были единодушны — писатель в исполнении А. Солоницына не главная удача ленты.

Зато, кстати, блистательно и тонко воссоздала образ будущей жены Достоевского талантливая Евгения Симонова. Известно, какую огромную роль в жизни писателя сыграла Анна Григорьевна, любящая жена, близкий друг, верный помощник. Е. Симонова рассказала на премьере фильма в московском кинотеатре «Ударник» о том, что послужило толчком в понимании характера этой удивительной женщины и её отношения к мужу. Это была всего-навсего фраза, встреченная артисткой в мемуарной литературе. Когда однажды, через много лет после смерти Достоевского, Анну Григорьевну спросил кто-то, почему она, в её довольно молодые годы, ещё раз не выйдет замуж, она ответила примерно так: «Но ведь у Льва Толстого уже есть жена, Софья Андреевна, а больше за кого после Фёдора Михайловича можно выйти?» Ответ жены великого человека!..

Изучение, понимание и признание Достоевского неуклонно растут. Число людей, открывших для себя его творчество, всё увеличивается. А тем, кто ещё не успел совершить это открытие, у кого, если не повезло с преподавателем, сложилось предвзятое мнение о творчестве Достоевского по скучным школьным урокам, — никогда не поздно встретиться с его произведениями. Особенно сейчас, в дни, освящённые памятью о великом писателе. Надо только взять в руки книгу — «Бедные люди» или «Подросток», «Униженные и оскорблённые» или «Братья Карамазовы», «Белые ночи» или «Записки из подполья», «Дядюшкин сон» или «Идиот»… И после этого согласиться с проникновенными словами Белинского о Достоевском: «Смешить и глубоко потрясать душу читателя в одно и то же время, заставить его улыбаться сквозь слёзы, — какое умение, какой талант!»

Завтра исполняется 160 лет со дня рождения Фёдора Михайловича Достоевского. Давайте раскроем в этот день страницы его бессмертных произведений. Можно ли лучше почтить память гения, чьё имя — гордость русской и мировой культуры?