Сера

Юмореска

Я не заметил ничего особенного, когда мы с женой пришли на танцы. Но Раечка у меня не такая рассеянная.

— Вишь? Нет, ты вишь? — зашептала она, тыча меня под ребро.

Я осмотрелся.

— Ха-ха-ха! Конечно, вижу, ну и дрыгается этот вон, рыжий-то!..

— Дубина! — тихо, сконфуженно оглядываясь, прошипела жёнушка. — Чего орёшь-то? Приглядись… жуют!

Действительно, кругом все жевали. Мерно двигались челюсти, то в ритме вальса, то шейка. С закрытыми глазами можно было представить, что находишься на званом обеде. Не хватало только звона бокалов и тарелок. Супруга отправилась на разведку. Скоро она вернулась.

— Значит так: жуют серу, это модно и, — в голосе её зазвенел металл, — чтобы сейчас же, немедленно мы с тобой жевали серу!

Я робко возразил:

— Раечка, я раз в деревне видел из чего серу бабка одна варила… Бр-р-р! Я потом собаке серу эту давал, так она понюхала и прочь побежала…

— Кто собака? — многозначительно переспросила супруга.

Я пошёл искать серу.

На крыльце стояла ватага парней. Они лязгали челюстями, сдабривая пресный вкус серы выражениями из словаря мужской разговорной речи. Я с ними так же близко был знаком, как с Владиславом Третьяком — знал только по именам.

— Гарри, — обратился я к крайнему (там все были Гарри, Эдики или Жаны), — серы не одолжишь взаймы, а?

— Чего-о-о?!

Я моментально, не без некоторого участия Гарри, очутился в фойе. Возле зеркала ворковали любительницы танцев от 15 и старше лет. Одни из них манерно кушали серу, другие, зажав её в кулачках, подкрашивали губки.

— Маринка, — обратился я к знакомой, — откуси серы кусочек, ты же не жадина…

— И думать не моги, — перебила она, — у меня всего-то килограммчика полтора и осталося. Ума не приложу, как до субботы растянуть.

Возвращаться к Раисе Мефодьевне было всё равно, что залезть ночью в будку к цепному волкодаву. Я забрёл в пустую раздевалку, сел на подоконник и, опустив очи долу, призадумался.

И вдруг, о чудо! На полу между моих туфлей лежит кусочек серы. Правда, слегка пожёванный, немного потоптанный, но всё же кусочек  настоящей серы! Я схватил его — так рыбак после полудневного сидения не хватает первого ерша с крючка — и аллюром припустил в зал.

Лицо жены напоминало портрет Чингисхана в минуту жесточайшего гнева. Я, приближаясь к ней, зачем-то начал прихрамывать на одну ногу и тяжело дышать, будто бегал за серой на рынок в областной центр. Раиса ещё не успела рыкнуть, как я протянул ей находку на ладони.

— Вот, у Протасовой Лили кое-как выпросил…

Жена подозрительно посмотрела на меня и, взяв серу, сунула мне под нос. Я затаил дыхание: догадалась?!

— Кусай половину.

— Раечка, я раз видел в деревне, видел, как бабка одна серу вари…

— Слышали уже. Кусай!

— Не буду! — взвизгнул я.

Она поняла, что легче заставить меня съесть состряпанные ею пирожки с капустой.

— Делай тогда вид, что жуёшь… Ну!

Я покорно зачмокал губами. Она начала жевать серу и сразу стала выше ростом, свысока на всех стала моя Мефодьевна поглядывать.

Когда я уже устал двигать челюстью (а ведь я жевал всего лишь воздух!), то с ужасом заметил, что щёки супруги очень заметно пополнели, лицо её продолжает на глазах всё утолщаться и утолщаться в нижней части. Я огляделся. Кругом над галстуками и декольте вечерних платьев торчали… груши! Груши смеялись, что-то болтали и жевали серу.

— Рая! — вскричал я и отшатнулся.

Вместо Раиной гневной родной головушки торчала огромная груша и мерно двигала грушевыми губами.

Я закричал. Ближайшая груша вытащила из кармана здоровущий кусок серы и запустила в меня. Бац! Ухо моё мгновенно увеличилось в размере и стало отчётливо воспринимать мяуканье электрогитар…

— Так-то ты серу ищешь! Ну, дома я тебе покажу!!!

Супруга сдёрнула меня с подоконника, выдала авансом ещё одну оплеуху и швырнула к двери. На лету я оглянулся и увидел в том месте, где сидел, на полу пожёванный, потоптанный кусочек серы.

Ночь эта была полна развлечений и бодрости. Утром я стоял у газовой плиты и варил серу. По рецепту, который подглядел у той бабуси в деревне.

/1976/