Любовь и... тефтели

Юмористический рассказ

В субботу Коля Сыроежкин вдруг начал ссориться со своей Наташенькой. Это была уже четвёртая размолвка за неполные три месяца совместной жизни. Да, собственно, начала-то опять Наташа:

— Ты почему это вчера с Любкой разговаривал, а?

— С какой Любкой, что ты, милая?!

— Думаешь, не знаю, всё шито-крыто будет! А с Танькой позавчера поздоровался? Поздоровался! Я молчу, молчу, да терпеть сил уже не-е-ет! — перешла жёнушка на фальцет.

— Да прекрати глупости говорить, Наталья! — вскричал Коля, но её остановить было уже невозможно.

«Эх, зачем я женился?» — огорчённо подумал муж уже четвёртый раз за неполных три месяца. Да, благо, человек он спокойный, решил переждать тайфун и замолчал.

Но в этот раз финал семейной сцены был трагическим. Только Коля хотел шуткой успокоить супругу, дескать, давай, Наточка, после обеда продолжим, как прекрасная половина семьи заявила:

— На обед не рассчитывай! Иди к своим Любам, Таням, Маням и там питайся! Я тебе не жена теперь!

Что и говорить, это был удар в солнечное сплетение. Николай даже опешил оттого, что его Наташенька может быть такой жестокой. Как-то втрое, вчетверо стало голоднее в груди, то бишь, — в животе. Может, шутит? Супруг неуверенно заискивающе улыбнулся, но жена уже снимала кастрюлю с плиты, в которой должен был сотвориться домашний борщ. Николай молча надел пиджак, совсем-совсем молча пошёл к двери и, ни слова не сказав, вышел.

Утверждать не буду, что Коля был чересчур сообразительный, однако минут через 15-20 голодных мучений до него дошло, что можно покушать в столовой. Он устремился к центру посёлка, где светлело здание общественного питания.

Там сделал ревизию своим карманам и обнаружил 72 копейки. Хватит. Так, бефстроганов — замечательно! Гуляш говяжий — отлично! Котлеты стограммовые — великолепно! Голодный муж Наташин перестал восторгаться, когда увидел цены. Он понял, что ни гуляша, ни тем более семидесятидевятикопеечного (уф!) бефстроганова ему попробовать не удастся. Кусаются. Путём высчетов и комбинаций стало ясно, что через мгновение он погрузит ложку в окрошку, вонзит вилку в котлетку и запьёт всё это компотиком.

— Нету окрошки, — сонно пробормотала тётя по ту сторону стойки.

— Мне бы тогда… рассольничек, — робко попросил Коля.

— И рассольника нет, щи только.

Николай взял щи и намекнул, что неплохо бы котлетку с гарниром.

— Котлет нет!

— Ну ладно, — начал снова подсчитывать голодный человек. — Если без компота и без гарнира, — то можно… Гуляш мне тог…

— Нет.

— Бери, что дают, — заворчали в очереди. — Ишь привередливый какой!

— Так, я по меню же, товарищи! — возмутился бедный Сыроежкин.

Какой-то завсегдатай хихикнул:

— Новичок, сразу видно… Меню-то вчерашнее, иль от голоду глазоньки сдали?

Но вот, наконец, наш страдалец сидит за столом под развесистым фикусом, к стене напротив прилеплена картина «Утро в сосновом лесу» Шишкина. Конец мукам голода! Да здравствует холостяцкая жизнь! Николай погружает ложку в щи и… отодвигает тарелку в сторону. Странно. Он пробует тефтели и неожиданно, плачущим голосом произносит в пространство:

— Дайте жалобную книгу!

Наступила гробовая тишина. Кто не успел донести ложку до рта, так и остановил руку на полдороге, кто не успел проглотить кусок, так и остался с раздутыми щеками. Кошмарная картина!

Первой очнулась кассирша:

— Что?!?

— Э-э, жа-жалобную к-кни-гу, — неуверенно повторил Коля и огляделся.

Все смотрели на него молча.

«Может, я что не так делаю?» — подумал он.

Кассирша быстро куда-то сбегала и возвратилась с легионом поваров, раздатчиц, буфетчицей и техничкой. Где он?! Через секунду Сыроежкин был окружён. Встать он не догадался и смотрел на толпу снизу вверх.

— Зачем вам книгу? — приступил к допросу главный повар.

— Я ничего, — испугался Коля, — я почитать просто хотел…

— Во-первых, книга у директора в кабинете, в сейфе с шифром, а во-вторых, что вам конкретно не понравилось?

— Да вот щи, — промямлил Николай, — жидковатые, и эти — как их? — тефтели какие-то не мясные вроде…

— Та-а-ак, а кем вы работаете — ревизором?

— Нет.

— Может, в газету изволите пописывать?

— Что вы! Нет, нет!

— Тогда у вас родственник служит в милиции?

— Да нет же, уверяю вас.

— Зачем же в таком случае вам жалобная книга? Ишь, он не желает наши щи исть, а мы должны кашу, которую он заварит, расхлёбывать!..

— У тебя дети есть? — поинтересовалась раздатчица.

Вторая добавила:

— Интересно, какое у него образование?..

— А может, он ненормальный? — спросила третья.

— Да пьянёхонек он! — категорически заявила уборщица.

— Товарищи, отпустите меня! — взмолился Сыроежкин. — Я больше не буду… Никогда не буду… ходить в столовую!..

Столовские посовещались и решили его отпустить.

Дома его ждала заплаканная Наташа и горячий, наваристый вкусный домашний борщ.

— Наташенька, милая! — вскричал Сыроежкин с порога. — Клянусь борщом, ни разу в жизни я больше не огорчу тебя!

И уже сидя за обеденным столом напротив счастливой супруги, он подумал:

«А всё же как хорошо, что я женился!..»

/1976/